Ты есть, но тебя нет. Фаина Богданова
он увидел женщину и девочку лет десяти, которая с любопытством уставилась на него.
– Эмма, – протянула ему руку женщина. Она смотрела на него, не улыбаясь.
– Эмиль, – он стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как начать разговор.
– Как там Илья? – спросила Эмма.
У Эмиля похолодело внутри. «Они ничего не знают! Как же им сообщить…» Но тут за спиной девочки Эмма приложила палец к губам.
– Давайте я вас покормлю, – тихо сказала она, – а потом вы все расскажете. Заходите. – И повернулась к дочери: – Гильда, иди спать!
Гильда обиженно взглянула на мать и скрылась в комнате, громко хлопнув дверью.
– Она ничего не знает, ждет отца… – сказала Эмма. – Я пока не говорю ей – пусть немного подрастет. Вот, щи еще не остыли, – она наполнила тарелку, поставила ее на стол перед Эмилем и положила рядом кусочек хлеба.
Ужиная и тихо переговариваясь с Эммой, Эмиль рассказал, почему он оказался здесь, в чужой республике, в чужом городе.
Эмма предложила Эмилю переночевать, идти ему было некуда. Она бросила на пол матрасик и ватное одеяло, простеганное разноцветными яркими кусочками ткани.
Наутро, позавтракав молоком и куском хлеба, Эмиль направился в сельсовет. В послевоенные годы в селах не хватало мужских рук, и его в тот же день отправили на стройку.
– Поживи пока у моей тетки Прасковьи, – сказал председатель, – а потом что-нибудь придумаем.
Прасковья показала ему «его» комнату – чистую и светлую.
– В ней жили мои дети. Сын погиб на войне, – по лицу ее скользнула горестная тень, – а дочь уехала во Фрунзе учиться на учительницу, – гордо добавила она.
Эмиль старался во всем помогать Прасковье. Но из головы не шла Эмма – ее печальные глаза, цветастая косынка на голове.
Он начал после работы проходить мимо ее дома.
Однажды, когда она что-то делала в огороде, он окликнул ее.
– Доброго дня, хозяйка!
Эмма выпрямилась – в руках она держала тяпку, которой окучивала картошку.
Забор в одном месте у нее покосился, дверь сарая тоже еле держалась. Эмиль не стал ждать приглашения, зашел во двор и спросил, где лежат инструменты. Поправив двери и забор, сказал:
– Я зайду еще раз, тут много чего надо сделать.
Так Эмиль стал часто заходить к Эмме и помогать ей.
Осенью пришло время копать картошку. Эмиль копал, Эмма отряхивала картошку от земли, складывала в ведра.
– Переезжай ко мне, – вдруг предложила она и сама испугалась сказанных слов. Но в последнее время она стала часто думать об Эмиле, да и руки мужские в доме ох как были нужны.
Эмиль подошел к Эмме, взял ее за плечи и спросил:
– А Гильда уже знает про отца?
– Нет. Сегодня скажу, – тихо ответила она.
Ближе к вечеру, когда закончили копать картошку, Эмиль сказал:
– Я тогда схожу за вещами, да и Прасковье надо бы сообщить…
Эмма