Возвращение Арсена Люпена. Морис Леблан
господин Ботреле, во‑первых, за то, что вы были так любезны, получив мое письмо, отложить свои разоблачения до нашей с вами встречи, и, во‑вторых, за то, что так мило согласились прийти сюда.
Ботреле улыбнулся.
– Хотелось бы отметить, что любезность моя в основном заключается в повиновении вашим приказам. Угроза, содержащаяся в письме, о котором вы говорили, возымела тем большее действие, что она касалась не меня, а моего отца.
– Что делать, – засмеялся Люпен, – работаем как можем, приходится использовать те средства, которыми мы располагаем. По опыту я знал, что собственная безопасность для вас не много значит, так как вы не поддались на уговоры господина Бреду. Оставался ваш отец… ваш отец, которого вы так любите… и я дернул за эту ниточку.
– И вот я здесь, – подтвердил Ботреле.
Я предложил им сесть. Опустившись в кресло, Люпен с типичной для него чуть заметной иронией начал:
– Господин Ботреле, если вы не желаете принять мою благодарность, то, может быть, примете, по крайней мере, мои извинения?
– Извинения? Да за что же, боже мой?
– За грубость, проявленную Бреду по отношению к вам.
– Не скрою, он меня порядком удивил. Способ был нехарактерным для Люпена. Удар ножом…
– Здесь я совсем ни при чем. Господин Бреду еще новичок. Мои друзья, когда им пришлось самим управлять нашими делами, решили, что небесполезно было бы склонить на нашу сторону секретаря того самого следователя, что вел дело.
– Ваши друзья не ошиблись.
– Вы правы, Бреду, специально приставленный к вам, оказал нам неоценимые услуги. Но в своем рвении, как всякий новообращенный, желающий выделиться, он переборщил и, нарушив мои планы, позволил себе по собственной инициативе ударить вас ножом.
– О, досадный пустячок!
– Нет-нет, не думайте, я сурово наказал его. Но действия Бреду, однако, можно в какой-то мере оправдать тем, что вы своим неожиданно стремительным расследованием застали его врасплох. Подарив нам еще лишь несколько часов, вы бы избежали столь непростительного нападения.
– Тогда бы мне, без сомнения, больше повезло и пришлось бы разделить участь господ Ганимара и Херлока Шолмса?
– Совершенно верно, – хохотал Люпен. – А я бы не мучился жестоко угрызениями совести из-за вашей раны. Клянусь, мне пришлось провести ужасные часы, и даже сейчас при виде вашей бледности я продолжаю себя корить. Вы на меня больше не сердитесь?
– Вы мне доверились, – отвечал Ботреле, – и доказательством тому служит ваша откровенность без всякой задней мысли, хотя мне было бы так легко привести за собой нескольких друзей Ганимара; это доказательство доверия стирает все обиды.
Говорил ли он всерьез? Признаюсь, я был несколько ошарашен. Дуэль этих двух людей начиналась весьма странно. Я ничего не понимал, тогда как при первой встрече Арсена Люпена с Херлоком Шолмсом в кафе Северного вокзала мне хорошо запомнились надменное поведение обоих противников, столкновение гордых характеров под маской изысканной вежливости, взаимные невидимые удары, притворство, высокомерие.
Здесь