Порочные чувства. Юлия Гауф

      Марат целует. Не только губами, а словно всем телом. Опаляет, ошпаривает. Нагло вторгается языком в мой рот, наполняет своим вкусом, и пробует меня на вкус. Жадно, не спрашивая, чего хочу я.

      А я и сама не понимаю, что бы ответила, спроси он меня.

      Глаза закрыты, тело сотрясает мелкая дрожь – слишком много для одного дня случилось. И я не привыкла к подобному. С Мишей все было ясно, я всегда знала, как и что будет: темнота спальни, кровать, десять-пятнадцать минут на близость, а затем сон.

      Марат сминает мои губы, и из моих мыслей пропадает бывший. Целует не нежно, это не поцелуй влюбленного, а чистая голодная, злая похоть. Не понимаю, приятно мне, или нет, но я опьянена мужским вкусом, подчинена чужой силе, превышающей мою тысячекратно.

      Марат оторвался от моих губ. Опустил меня на комод, и я очнулась от дурмана.

      – Прямо здесь? – прошептала.

      Губы приятно болят от поцелуя, чувствую, как они припухли. А Марат быстро расправился с моим халатом, скинул его с меня.

      – Марат, может, в спальню? Там кровать, и будет…

      – Тихо, – он снова впился в мои губы, и я вздрогнула от раздавшегося треска ткани – белье он просто разорвал.

      Варварство. И снова страх пробрал – с кем я связалась? По зубам ли он мне?

      – Нежная девочка, – мужчина дотронулся до моих приоткрытых губ, провел большим пальцем по нижней. – Так любишь поцелуи. И все равно дрожишь…

      – Растерялась, – пробормотала.

      Я дико смущена. Марат снова, как было в кабинете, полностью одет, а я в одном бюстгальтере, с раздвинутыми перед ним ногами. Раскрыта полностью.

      Нет, лучше не думать об этом, иначе он больше не придет, поняв, какая я трусиха и ледышка. Нужно быть смелее, развязнее. Мужчины, кажется, любят, чтобы в постели была шлюха, а не зажатая скромница.

      Марат достал из кармана презерватив, потянулся к ширинке, и я решилась:

      – Помочь надеть? – протянула ладонь, чтобы забрать у него презерватив.

      – Потом поиграем, – Марат надорвал упаковку, и начал раскатывать презерватив по стволу. – Наденешь. Своим ртом. А сейчас помолчи, девочка.

      – Алика, – упрямо поправила.

      Марат шире раздвинул мои ноги, вклинился между них.

      – Алика, – выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.

      Нажал головкой члена на клитор, медленно провел им до входа, и снова к клитору. Ударил, и я ахнула – тело разряд тока прошил, многовольтный, непонятный для меня.

      А затем Марат вошел в меня. Сразу, на всю длину, заполнил меня собой. Я думала, что это снова будет болезненно, как в его кабинете, но боли не было.

      Было чувство свободного падения в пропасть.

      Марат нетерпелив, заведен до предела. Притянул меня ближе, я сижу на самом краешке комода, а он долбится в меня. И комод долбится