Жёлтый вождь. Майн Рид
был открыт перед Блантом, даже в самых низких его делах. Гораздо менее щедр был он к своей дочери Клер, девушке, наделенной большой красотой, а также обладающей положительными качествами, свойственными женщинам. Да, конечно, это она стояла на пороге, когда Голубого Билла наказывали насосом. Правда также, что она не проявляла сочувствия к страдальцу. Тем не менее кое-что смягчало эту явную жестокость ее сердца: она не понимала, какую боль испытывает наказанный; и вина не ее, а ее отца, что она привыкла к таким сценам, происходившим еженедельно, почти ежедневно. При другом воспитании из Клер Блекэддер выросла бы леди, такая же добродетельная, как красивая; и в других обстоятельствах она была бы счастливей, чем в тот день.
То, что ее судьба затмевается какой-то тенью, было очевидно по тени на ее лице; потому что, глядя на нее, нельзя было не заметить, что она чем-то опечалена.
Причина простая и очевидная. Возлюбленный, избранный ею, оказался не по нраву отцу. Юноша, с тощим кошельком, но богатый качествами, украшающими мужчину, красивый, умный, чужой в этой местности, короче, молодой ирландец, пришедший на Миссисипи неизвестно откуда. Таков был тот, кто завоевал дружбу Клер Блекэддер и вражду ее отца и брата.
Она приняла его в свое сердце, хотя не смела сказать об этом, но его прогнали со словами презрительными, почти оскорбительными.
Этого было достаточно, чтобы изгнать его из штата, потому что девушка, ограниченная властью отца, не могла удержать его. И он ушел, как и пришел, никто не знал куда; и вероятно, только Клер Блекэддер это было интересно.
Стоя на пороге, она больше думала об ушедшем, чем о наказании Голубого Дика; и даже спустя день, когда ее служанка Сильвия была найдена под деревьями, ужасное зрелище не могло заставить ее забыть о человеке, которого она всегда будет помнить.
Как и предсказывал надсмотрщик, Сквайр Блекэддер, вернувшись домой, очень рассердился, узнав о наказании Голубого Дика, и ужаснулся происшедшей вслед за этим трагедии.
Грехи его молодости как будто мстят ему!
Глава III. Плантация меняет владельца
Пропустим период в пять лет, прошедший после описанной сцены.
За это время ничего не менялось на плантации Сквайра Блекэддера – ни у обитателей плантации, ни в лачугах негров. Наказания кнутом и насосом не прекращались. Они происходили так же часто и были такими же жестокими, как всегда, и Снайвли, которого несчастные негры называли «обаси»[3], извлекал из их мышц все, что мог. Тем не менее плантация не процветала. Блант, еще глубже погрузившийся в мотовство, тратил каждый доллар прибыли, посягая даже на стоимость плантации. Число рабочих рук сокращалось, пока стало не хватать для возделывания хлопка; и несмотря на постоянное щелканье кнута мистера Снайвли, поля начали зарастать сорняками, и хлопок гнил, не добравшись до хлопкоочистительного завода.
Но через пять лет произошли перемены, такие же полные, как и благоприятные.
Отремонтирован «большой