Всеобщая мифология. Часть II. Люди, бросавшие вызов богам. Томас Балфинч
со мной, – ответила она; но все было напрасно.
Подобная жестокость Нарцисса была не единственным примером. Он избегал и всех остальных нимф, как и бедной Эхо. Однажды дева, которая тщетно пыталась привлечь его, произнесла молитву, чтобы когда-нибудь он узнал, что значит любить и не встречать взаимности. Мстительная богиня любви Венера услышала и исполнила ее просьбу.
Был в тех местах источник с водой, чистой как серебро, к которому пастухи никогда не приводили свои стада, где никогда не бывали горные козы и никакие лесные звери; который не покрывался опавшими листьями или ветками; лишь зеленая свежая трава росла вокруг него, и скалы прикрывали его от солнца. Однажды юноша пришел сюда, утомленный охотой, разгоряченный и жаждущий. Он склонился, чтобы попить, и увидел свое отражение в воде. До чего же он изумился при виде собственного дивного образа! Он подумал, что это какой-то прекрасный водный дух, живущий в источнике. Он стоял, глядя с восхищением на яркие глаза незнакомца, локоны, вьющиеся, как локоны Аполлона, округлые щеки, шею слоновой кости, алые губы и сверх того от всего облика исходило сияние здоровья и силы. Он влюбился в самого себя. Он поднес свои губы ближе для поцелуя; он погрузил свои руки, чтобы обнять возлюбленного, но… Тот исчез от прикосновения, но через мгновение вернулся и вновь обрел очарование.
Нарцисс не мог освободиться от наваждения; он забыл о еде и отдыхе, сидя над краем воды, созерцая свое отражение.
– О, почему, прекрасное создание, ты избегаешь меня? – уговаривал он таинственное создание, любующееся на него из источника. – Ведь и мое лицо, уверен, не отталкивает тебя. Нимфы любят меня, да и ты сам выглядишь не равнодушным ко мне. Когда я простираю свои руки, ты делаешь то же; и ты улыбаешься мне и отвечаешь на мои кивки тем же. – Его слезы падали в воду и волновали отражение. Когда он видел его отступление, то восклицал: – Останься, умоляю тебя! Дай мне хотя бы смотреть на тебя, если я не могу прикоснуться к тебе.
Так и многими другими подобными способами он питал пламя, которое охватило его так, что он постепенно утратил свой румянец, силу и красоту, которая так очаровала нимфу Эхо. Однако она была рядом, и когда он воскликнул: – Увы, увы! – она ответила теми же словами. И так он весь истомился душою и умер; и когда его тень проходила стигийскую реку, он склонился с лодки, чтобы поймать свое отражение в воде.
Нимфы оплакивали его, особенно водные нимфы; и когда они били себя в грудь, Эхо тоже это делала. Они приготовили погребальный костер и похоронили бы его тело, но его нигде нельзя было найти; лишь на этом месте был найден цветок, пурпурный внутри и с белыми лепестками вокруг, который с той поры носит его имя и посвящен памяти Нарцисса.
Мильтон обращается к истории Эхо и Нарцисса в песне девушки в «Комосе». Она ищет своих братьев в лесу и поет, чтобы привлечь их внимание:
О Эхо, чья отчизна – край счастливый,
Где извивает
Свое русло Меандр ленивый,
Не видела ль