Рассказы озера Леман. Наталья Беглова
прекрасно говорила по-русски. Она много лет назад изучала его у Светланы на курсах, потом совершенствовала в различных учебных заведениях. Мэри стала профессиональной переводчицей, но ей, естественно, довольно часто случалось ошибаться, неправильно употребляя то или иное слово. Светлана до сих пор не встретила ни одного иностранца, чей русский язык был бы безупречен. Она по привычке, свойственной многим преподавателям, поправила:
– Спасение.
– Почему спасение? – не поняла Мэри.
– Грядет спасение. С этим глаголом и в данном контексте правильнее употребить слово «спасение». Христос ведь спас человечество, а не освободил.
Сказала и тут же задумалась: а собственно, почему только спас? И освободил тоже. Но от чего? И тут же пришел ответ: от страха перед смертью. Да только ли? Много от чего освободил. Следующий вопрос был неизбежен. А от чего же грядет освобождение ей? И сама, испугавшись своего вопроса, уже ясно слышала единственно возможный ответ. От Володи. От своей любви к нему. Заботливая память тут же напомнила об отправленном утром послании, в котором так неожиданно возникло слово «воистину», пришедшее к ней из Воскресения, из Пасхи. Это же не случайно. Еще одно знамение, или, как она предпочитала говорить, знак.
В их встрече было столько странных совпадений, почти невероятных случайностей, что она с самого начала поверила: их встреча была предопределена свыше. Это судьба. А от судьбы, как известно, никуда не уйдешь. И именно поэтому ни к чему не приводили ее неоднократные попытки убежать от этой любви.
Каждый раз, когда она отправляла Володе очередное письмо, содержавшее последнее «прости» и «прощай», происходило что-то, заставлявшее ее изменить решение. Первый раз, на следующий день после отправки такого письма, она встретила его за сто с лишним километров от Женевы, где они жили и работали, в оздоровительном центре с термальными источниками. До этого она приезжала туда лишь пару раз много лет назад. В другой раз, приняв решение о побеге и несколько дней не отвечая на его звонки, она неожиданно всерьез заболела. В итоге, то ли от жалости к себе, то ли от общего ослабления организма, приведшего и к ослаблению воли, ей так захотелось увидеть Володю, что она все-таки ответила на его очередной звонок, и он, естественно, тут же примчался.
Услужливая почему-то больше на гадости, чем на радости, память подсунула еще одно воспоминание, странно перекликавшееся с нынешним происшествием.
Когда она попыталась расстаться с Володей в последний раз, с ней произошла и вовсе удивительная история. Намеренно доведя отношения до ссоры, чтобы разрыв был неотвратим, она вдруг поняла: это происходит в Страстную Пятницу. А еще с детства бабушка внушила ей: ссориться в этот день – великий грех. Это был серьезный повод попросить прощение у Володи и все оставить как есть. А на следующий день, в Пасхальную субботу, Светлана отправилась в уютную старую русскую церковь, находившуюся