Кружево Парижа. Джорджиа Кауфман
голода.
Я отчаялась, и энергия моя иссякла. Понимала, что должна как можно скорее найти профессора, не то… Думать о других возможных вариантах было невыносимо. Окинув улицу взглядом в последний раз, я медленно повернулась: решение пришло само собой – настолько простое, что я засмеялась вслух. Может, я не смогу найти дом, но если человек был у Томаса профессором, значит, преподавал в университете, и нужно искать его на работе. Когда я спросила нескольких прохожих, где находится университет, первые трое сделали вид, что не расслышали. Четвертая, молодая женщина, улыбнулась и ответила:
– Университета как такового здесь нет. Может, вы имеете в виду Высшее коммерческое училище?
И показала, как пройти.
До училища было рукой подать, однако найти тех, кто знал профессора, оказалось труднее – наконец мне указали на здание, в котором он работал. Я обошла экономический факультет и, не найдя нужного имени ни на одной из табличек, постучалась в кабинет секретаря.
– Войдите, – пригласил тихий голос.
Я вошла.
– Извините, – начала я тоном, каким приветствовала посетителей ресторана, – я разыскиваю профессора Гольдфарба.
Секретарь оказалась худенькой женщиной средних лет, прятавшейся за пишущей машинкой в кабинете, полном металлических картотечных шкафов.
– Вы студентка?
– Нет.
Она прищурилась.
– Родственница?
– Нет.
– Тогда ничем помочь не могу, – резко ответила она. – Чужим сюда вход воспрещен.
Страх, голод, отчаяние, которые я старалась скрыть, нахлынули на меня все сразу, и я села перед ней на стул.
– Не знаю что и делать, если его не найду, – вздохнула я, не сдержав рыданий.
– Простите, – мягко сказала женщина и подошла ко мне. Она стояла рядом, касаясь моего плеча. – Если это так срочно, пойду его поищу.
Я успокоилась и даже уняла рыдания, но еще вытирала слезы, когда она вернулась с неопрятным мужчиной в плохо сидящем коричневом твидовом костюме. Не бритая несколько дней седая щетина оттеняла его бледную кожу. Я встала.
– Это профессор Гольдфарб, – сказала женщина.
Он прищурился, всматриваясь в мое отчаявшееся лицо.
– Фройляйн Полт говорит, вы меня разыскиваете. Мы знакомы?
Его речь была отрывистой и ясной: немец.
– Нет. Но у меня для вас письмо, – ответила я, взмахнув помятым конвертом Томаса.
– Разрешите?
Я кивнула, и он аккуратно подцепил конверт тонкими пальцами.
– Какая холодная у вас рука. И акцент… вы ведь не местная?
– Нет. Я из Южного Тироля.
Он снова посмотрел на меня, потом сосредоточил внимание на конверте и прочитал свое имя и адрес, написанные аккуратным, чуть размазавшимся почерком Томаса. Потом перевернул письмо, взглянув на обратный адрес.
– Сядьте и подождите.
Фройляйн Полт показала мне на стул в коридоре перед ее кабинетом