Черное сердце. Геннадий Сорокин
верующих есть, только у каждой религии он свой. У нас черти грешников в котлах варят, у африканцев бегемоты и крокодилы тело терзают.
Я повертел куклу в руках и вернул ее инспектору. Информационной ценностью она обладала минимальной, близкой к математическому нулю.
– Держи! – Кискоров вынул из сейфа список всех иностранных студентов пищевого техникума. – Не думаю, что пригодится, но кто его знает! Мне запретили к ним близко подходить, а тебе…
– Поехали в техникум! – предложил я.
Учебный корпус пищевого техникума состоял из двух зданий, соединенных между собой зимним переходом. Главный, четырехэтажный корпус выходил фасадом на оживленную улицу. Начинался он с просторного фойе. Слева от входа были столовая и спортзал. В спортзале я для приличия постоял в углу, в котором в день смерти кого-то высматривал Пуантье, ничего в пустом помещении не увидел, и мы пошли дальше. У гардероба я замедлил шаг, из любопытства взглянул на фойе перед входом в библиотеку и живо представил, как у окна, перед дверью в классную аудиторию, Тимоха обнимал посмеивающуюся гражданку республики Шри-Ланка.
– Вахтерша не видела, как в техникум входил Пуантье? – спросил я.
– Иностранцы учатся второй год. Примелькались. Это раньше на них смотрели выпучив глаза, а сейчас они ничем не отличаются от остальных учащихся. Приходят когда хотят, бродят от аудитории к аудитории.
Второй корпус техникума был одноэтажным. Правую его часть занимали учебные мастерские, где Санек Медоед изготовил нунчаки, в левой располагался кабинет машин и оборудования предприятий пищевой промышленности.
Занятий в кабинете не было. Ключом, полученным у вахтерши, Кискоров открыл дверь, пропустил меня вперед. Кабинет состоял из двух больших помещений. Первое, располагавшееся сразу от входа, было обычным учебным классом с партами и классной доской. Всю свободную стену занимала схема производства пива, от первой стадии – размельчения солода до последней – разлива готового напитка в бутылки.
– С похмелья, наверное, в этом классе приятно сидеть, – пошутил коллега. – Смотришь на стену и представляешь, как после уроков пропустишь бутылочку-другую холодного пивка.
Второе помещение было уставлено оборудованием, предназначенным для выпечки хлеба. Ни машины, ни импортный аппарат для взбивания меланжа меня не заинтересовали. Почти все из них я видел на хлебокомбинате. Из помещения для оборудования неприметная дверь вела на улицу.
– Вот тут он лежал, – показал на дверной проем между кабинетами Кискоров. – Лицом вниз, головой по направлению к тестоделительному агрегату. Кукла была здесь, как бы сидела вот на этой выступающей части.
Я осмотрелся. Представил, что в дверном проеме лежал мужчина внушительного роста.
– Здесь, в учебном классе, негде спрятаться, – сделал я вывод.
– Я тоже так думаю, только кому это надо! –