Рабыня по имени Бенун. Лана Эскр
Но Бенун отвергла и эту мысль потому, что понятия не имела, как все это надевать.
– Думаю, тебе подойдет это, – сказала Лусия, поднимая с кресла нежно-голубое платье с белоснежными и розовым оборками и кружевами.
Бенун показала на руки и помотала головой.
– Это мы мигом, – и цепи с грохотом упали под ноги.
Заметив смущенный и растерянный вид девушки, женщина всплеснула руками:
– Дикарочка! Ты же не знаешь, что с этим делать! Как же я не догадалась! Видимо тебя привезли совсем уже из далеких краев, если ты такая…, – Лусия не могла подобрать нужное слово. Потом ее осенило. – … невоспитанная, я же и говорю – дикарка!
– «Дикарка, все же не тварь».
Бенун позволила Лусии себе помочь. Морока еще та, обе мучались около часа, не меньше.
Платье оказалось велико в талии, пришлось ушивать прямо на ней. Когда все было закончено, Бенун пошатывало от усталости, хотелось присесть, но в таком платье ей показалось это невыполнимой задачей. Мелькнула мысль о более интимных потребностях от которых Бенун стало совсем нехорошо. Теперь она чувствовала себя в еще большем плену, чем когда на ней были только цепи.
Лусия всплеснула руками и ахнула.
– Посмотри на себя в зеркало. Узнаешь, кто это? – засмеялась она, довольная выбором платья, которое преобразило Бенун. – Ты похожа на принцессу. У вас же есть принцессы? Ты случайно не дочка вождя какого-нибудь вашего, дикого и ужасного? – Лусия засмеялась своей шутке, а Бенун посмотрела на нее и подумала, что среди ее народа такого глупого поведения не стоило ожидать даже от маленьких и неразумных детей.
Глава 8.
Немыслимым для Бенун было не только бестактные замечания Лусии, которая наверняка не хотела ее обидеть и говорила то, что думает. Нападение на деревню и ее пленение казались дурным сном, который не хотел заканчиваться и продолжался наяву.
Может быть духи на нее разгневались потому, что она была слишком любопытной, выспрашивая у бабушки их секреты? Бенун подозревала, что бабушка не хотела с ней делиться своим знанием потому, что духи запретили ей это делать. Если ее рабство – это наказание, то почему духи оборвали жизнь бабушки? Она ничего или почти ничего не рассказала.
Бенун все чаще ловила себя на мысли, что осуждает духов, которые не защитили ни ее, ни бабушку, ни их племя. Как они могли допустить, чтобы деревня осталась один на один с «охотниками за рабами»?
В горле снова образовался комок, вслед за которым водная стихия внутри Бенун была готова пролиться слезами. Когда пришла беда, в племени оставалось совсем немного мужчин, которые могли оказать сопротивление. Обычно их хватало, чтобы дать отпор, но в этот раз «охотников» было слишком много. За оружие взялись женщины, старики и дети. Но силы были не равны. К тому же на этот раз у бандитов были ружья, которыми их снабдили «белые» заказчики, знавшие о непокорной деревне, откуда до этого не удавалось увести ни одного пленника.
«Стоя на коленях с опущенной