Айбала. История повитухи. Наталья Елецкая
погиб в аварии. Старший брат преподает в сельской школе, а мать, добрая и отзывчивая женщина, родила четверых мальчиков, но только двое – Бекбулат и его брат – пережили детский возраст. Если бы Айбала вышла за Бекбулата, она родила бы Зульхижат внуков, которые заменили бы той умерших сыновей.
Вернувшись домой, Айбала ничего не сказала матери, которая по-прежнему температурила, хотя кашляла уже не так сильно. Она почти решилась спросить у отца, знает ли он, что Зульхижат в ноябре приходила ее сватать, но Джавад был сильно не в духе. И незаданный вопрос – почему? – сперва сморщился до размеров грецкого ореха, а потом и вовсе растворился в потоке других мыслей.
Неделю спустя Меседу стала женой Садуллы-хазрата. Вопреки традиции, свадьбу играли не три дня, а только один. Мулла не терпел излишнего веселья и чревоугодия, к тому же брал себе уже которую по счету жену; этот брак, по советским законам, не мог считаться официальным.
Айбала очень боялась, что в утро никаха ей придется танцевать перед женихом[26], но Садулла-хазрат не поехал сам за невестой – отправил родственниц. Шуше сильно плакала, провожая Меседу в дом мужа. Меседу тоже полагалось плакать, но вместо этого она улыбалась.
– Зря она, – покачала головой Гезель. – Жизнь не будет счастливой.
Айбала подумала, что жизнь Меседу в любом случае не будет счастливой, станет она плакать или нет, но вслух ничего не сказала.
Сидя за столом, отведенным для близких родственниц невесты, Айбала смотрела на двух жен Садуллы-хазрата и по их лицам понимала, что они согласились на новый брак мужа только чтобы было на кого переложить домашние обязанности. Старшей жене муллы было уже за пятьдесят, она считалась очень старой и очень авторитетной, а средняя носила то ли десятого, то ли двенадцатого ребенка (даже Шуше не помнила точно, сколько раз принимала у нее роды) и выглядела усталой и ко всему безучастной. Мужчины праздновали на другой половине просторного двора, под навесом. Оттуда слышались голоса, музыка, смех – конечно, более сдержанные, чем на обычной свадьбе. За женскими столами никто не смеялся. Гостьи вели себя скромно, помня о том, что находятся во дворе дома муллы. Некоторые смотрели на Меседу с жалостью, а она, казалось, не замечала этих взглядов, гордо восседая на помосте и почти не притрагиваясь к угощениям. Меседу была в белом атласном платье и меховой накидке, подаренной женихом; голову поверх кружевного хиджаба покрывал плотный платок. Расписанные хной руки спокойно лежали на коленях, и было не похоже, чтобы Меседу волновалась или боялась.
Айбала с содроганием думала об ожидающей сестру брачной ночи. Она имела весьма смутное представление о том, что происходит между мужем и женой по ночам, но даже этих скудных знаний, почерпнутых из туманных намеков сестер, было достаточно, чтобы проникнуться к Меседу сочувствием.
Шуше куталась в две шали поверх пальто, поэтому никто не видел ее новое платье. В промежутках между приступами кашля она сетовала на то, что свадьбу можно было устроить и в доме, торжество на улице уместно летом или осенью, хорошо хоть погода наладилась и солнце припекает, а иначе
По дагестанской традиции, когда жених приезжает за невестой в дом ее родителей, на входе его встречает незамужняя сестра невесты и танцует.