Меч Гардарики. Анна Овчинникова
длинная царапина на шее. Украденный варягом тул, по счастью, был плотно закрыт, так что кровь не попортила оперение стрел. Убедившись в этом, Злат повесил тул на бедро – и вдруг понял, что вокруг стало очень тихо.
Совсем тихо.
Не слышалось больше ни криков ярости и боли, ни бешеных проклятий на трех языках. Конь Истислава тоже замолк, Злат даже не заметил – когда.
Взглянув через спину Семаргла, Златомир увидел, что варяг медленно поднимается, держа в руке окровавленный меч. На земле у ног Асгрима лежали два печенега, Злат решил было – мертвых, но один из них вдруг поднял руку, моля о пощаде. Изогнутый меч в руках свея взлетел и опустился, потом снова взлетел. Последний удар почти отделил голову в остроконечной шапке от тела, и все-таки варяг с клокочущим рычанием рубанул еще раз.
Храбр молча смотрел на это с седла.
Злат попятился, держа под уздцы нервно фыркающего Семаргла.
Варяг бросил оружие, шагнул к печенежской лошади, закинул обе руки на седло и положил меж них подбородок. С окровавленной маски, к которой прилипли сосульки слипшихся волос, на Злата глянули ярко-голубые глаза.
– Никогда… больше не буду… сражаться верхом, – хрипло проговорил Асгрим.
Златомир с трудом сглотнул, внезапно осознав, что его и залитого кровью убийцу разделяет всего полтора десятка шагов. То, что красные по локоть руки варяга были пусты, а у Злата под рукой имелись лук и стрелы, почему-то не слишком ободряло.
Угрюм на мгновение закрыл глаза, потом снова открыл и спросил:
– Ну?
– Что – «ну»? – снова сглотнув, переспросил Злат. У него вдруг пересохло в горле.
– Все еще думаешь меня продать?
– Я… Нет…
Варяг выпрямился, глаза его полыхнули ледяной ненавистью.
Злат напрягся, готовый выхватить лук и стрелу, но свей уже стоял перед печенежской лошадью, и в руке его была сулица, выдернутая из чехла при седле.
– Подожди! Я…
– Если будешь очень громко скулить, пес, может, подарю тебе жизнь. А может, нет. Харальд еще не получил от меня погребального дара…
Храбр, качнувшись, вдруг начал падать с коня, и Асгрим прыгнул в сторону, чтобы его подхватить. Выпавшая из руки варяга сулица воткнулась в окроваленную землю.
Глава седьмая. Уговор
– Кой в этом толк? – проворчал Злат. – Он все равно что покойник.
Глубокая рубленая рана шла наискосок по груди Храбра, в бороде и на лице запеклась кровь. На губах, правда, не пузырилось, но все же рана была скверной, и промывать ее следовало бы не кумысом, отыскавшимся в баклаге при седле одной из печенежских лошадей, а отварами тысячелистника и зверобоя… Хотя свержича все равно не успеет схватить огневица, раньше он изойдет кровью.
– Кой в этом толк… – продолжал ворчать Злат, прихлебывая из баклаги и глядя, как Угрюм затягивает повязку на груди раненого. Варяг порвал на полосы одежки убитых печенегов, оттого неясно было, какие красные