Анти-Авелин. Наталия Земская
Он кем угодно мог представить себе эту женщину, но женой пусть не молодого, но импозантного Боголюбова он ее представить никак не мог. Серые блеклые глаза, бледная бесцветная кожа, выкрашенное в белый цвет каре из реденьких волос – даже серая мышь смертельно оскорбилась бы, если бы узнала, что ее сравнивают с этой дамой. И ко всему прочему, на лице Бжозовской читалась чванливая надменность, которая часто присутствует в женщинах не бедных и не умных.
Низкорослая и коротконогая Елизавета Федоровна молча подчинилась всем указаниям оперативников и, когда увозившая ее машина скрылась за воротами, Петрович дал Семенову последние распоряжения:
– Значит, так, остаешься здесь «за главного». Приусадебную территорию прочесать несколько раз, орудие убийства, судя по всему, где-то в саду. Как только найдете его, доложите немедленно. Встречаемся в управлении.
Машину предусмотрительный Семенов подогнал к черному входу особняка, скрытому от назойливых журналистов вспомогательными пристройками.
Петрович остановился на уличных ступенях, втянул в себя сырой мартовский воздух, наполненный оголтелым воробьиным щебетом, и сразу же почувствовал, как жизнь наваливается на него своим тяжелым телом и подчиняет его мысли своим желаниям. Он улыбнулся, сам не зная чему, взглянул на свое отражение в луже около ступеней и, довольный собой, направился к машине.
Комендант общежития встретил Петровича неприветливым взглядом, но промолчал.
Поднимаясь к себе на этаж, Петрович думал только о том, как схватит за шкирку бродячего пса и выкинет его туда, откуда он взялся в его доме. Нервно провернув ключ в замке, он с грохотом распахнул дверь и здесь же получил в грудь толчок от Бонькиных лап. Псу хватило роста, чтобы дотянуться до подбородка Петровича и лизнуть его несколько раз.
– Ты что творишь? – злобно спросил Петрович.
Бонька со всех лап помчался на кухню. Вернулся. Гавкнул, приглашая Петровича идти за собой, и снова умчался.
На кухне пес подбежал к миске и передней лапой ударил по ее краю. В миске было пусто.
– Я забыл налить тебе воды… прости, дружище, – почувствовав свою вину, Петрович смягчился.
Бонька пил жадно, не забывая при этом вилять хвостом. Напившись, подскочил к Петровичу и уткнулся ему в ладонь мокрой мордой.
– Я и пожрать-то тебе ничего не купил. Какой из меня хозяин? – Но Бонька с ним не согласился, еще сильнее прижавшись к руке.
Вытряхнув из холодильника все, что, по мнению Петровича, можно было скормить собаке, он сел на табурет и стал наблюдать, как его обед и ужин исчезает в собачьей пасти.
– Ладно, поедем в управление через магазин, а там разберемся, что с тобой делать.
Около управления Петрович замешкался. У Боньки не было ни ошейника, ни намордника, ни поводка. А то как он бросится на кого-нибудь из задержанных? Свои-то поймут, а эти жалобу напишут.
– Рядом! – вспомнил Петрович когда-то слышанную команду. К удивлению,