Незавершенная месть. Среди безумия. Жаклин Уинспир
нечем из-за смога. Ты же знаешь – когда твой дед служил на лихтере, они с Беккой жили в Ротерхайте. Это уж после Бекка на своем настояла – дед устроился смотрителем шлюзов, они перебрались за город. Когда ты родилась, Бекка хотела и нас к себе в дом перетащить, чтобы твоя мама дышала свежим речным воздухом. Но мама не согласилась. Бекка и вбила себе в голову, будто виновата в болезни дочери. Конечно, маме твоей она этого не говорила, да только поклясться могу: Бекка знала, что ее дочь умрет совсем молодой. Знала прежде, чем врачи диагноз поставили.
Мейси беззвучно плакала – заодно и о Саймоне, даром что после встречи с Присциллой запретила себе думать о нем.
– Что случилось, детка? Что тебя гнетет?
Мейси прикусила губу, перебралась со стула к отцовскому креслу, села на пол.
– Папа, Саймон умирает.
Фрэнки обнял дочь, стал укачивать, как маленькую.
Они засиделись далеко за полночь. Говорили сначала о Саймоне, вот уже много лет находившемся на грани. Его смерти ждали с первых недель после ранения. Однако годы шли, а состояние Саймона не менялось – он завис между двумя мирами. И постепенно обе женщины – Маргарет Линч и Мейси – привыкли к этому. Потом Фрэнки спросил, намерена ли дочь навестить Мориса – тот сейчас в Дувр-хаусе, в Челстоуне. Мейси отрицательно покачала головой, и Фрэнки не стал развивать тему.
После завтрака, впрочем, он снова поднял вопрос, предварительно плюхнув дочери на тарелку глазунью из одного яйца, два ломтя бекона и румяный гренок – все с пылу с жару. Затем наполнил собственную тарелку, уселся напротив Мейси за тяжелый деревянный стол и разлил чай по чашкам.
– По-моему, доктор Бланш был бы рад тебя видеть.
Фрэнки говорил, не поднимая глаз – был занят нарезанием гренка и обмакиванием кусочков в яркий растекшийся желток.
– Сейчас мне некогда, папа.
Фрэнки отложил нож с вилкой.
– Мейси, я без обиняков скажу. Упрямство хорошо до поры до времени, если, конечно, знаешь, что права. А ты почти всегда права – этого не отнять. Что там у вас произошло с доктором Бланшем, я не в курсе…
– Пап, не надо…
Фрэнки взмахнул рукой.
– Послушай меня, детка. Послушай отца.
Мейси резала бекон; Фрэнки терпеливо ждал. Наконец она оставила нож в покое и приготовилась слушать.
– Вот что я тебе скажу, дочка. Когда много лет назад ты стала брать уроки у доктора Бланша, я был не в восторге. Конечно, я благодарен леди Роуэн за то, что она предоставила тебе такую возможность, но только…
Фрэнки замолк. Он не привык произносить длинные тирады, раскрывать душу.
– Честно говоря, я ревновал. Боялся, что этот доктор, ученый человек, станет для тебя важнее, чем я, родной отец. С тех пор как я служу в Челстоуне, я ближе узнал доктора Бланша. Помнишь мою травму? Он тогда проследил, чтоб за мной был хороший уход и все такое. И я понял: доктор Бланш к тебе со всем уважением. Он твои успехи ценит, дочка. Не знаю, из-за чего вы повздорили. Я человек необразованный,