Диктатор. Сергей Снегов
акционерных компаний.
Мы создали два новых социальных института, напомнил Гамов, министерство Террора и министерство Милосердия. Террор должен ликвидировать массовую преступность в стране, сделать подлость убыточной и позорной. Милосердие призвано смягчить излишества террора, восстановить справедливость. Ибо борьба с преступностью ведется методами столь жестокими, что когда-нибудь и их назовут преступными. Успех в террористическом истреблении преступлений есть и будет горем народа.
Но преступления внутри страны ничтожно малы перед международными, продолжал Гамов. И главное международное преступление – война. Но преступники не те, кто дерется на фронте, хоть они тоже не ангелы. Преступники те, кто организует, кто восславляет и финансирует войну. И с ними по высокой справедливости нужно поступать тысячекратно более жестоко, чем с бандитом, вышедшим на разбой. Ибо зло от организатора и певца войны неизмеримо больше. Но бандитов сажают в тюрьмы, вешают, расстреливают. А короли, императоры, президенты, премьер-министры, командующие армиями, журналисты, ораторы в парламентах? Разве их наказывают? Они порождают войны, но зарабатывают славу, а не наказание. Даже если война завершилась поражением, творец ее, король или президент, лидер партии или журналист, мирно удаляется на покой и пишет мемуары, где поносит противников и восхваляет себя. Величайшие преступники перед человечеством удостаиваются почтения! За то, что убивали детей и женщин, – богатство и честь, вдумайтесь в эту чудовищную несправедливость! Надо с этим покончить! Беспощадно покончить! Тысячекратное утопление в нечистотах за убийство одного ребенка, за одну искалеченную женщину!
С Гамовым произошло одно из преображений, которые так поражали меня вначале. Он впал в исступление. Он побледнел, его глаза расширились и засверкали. Впрочем, он быстро успокоился. Он умел брать себя в руки. Что до меня, то железное спокойствие Гамова всегда казалось мне более страшным, чем взрывы ярости.
– Самый простой выход – объявить все виды деятельности, способные вызвать войны, преступными в принципе, – сказал он уже спокойней. – Но мы не анархисты. Без аппарата власти, без талантливых политиков, писателей, ученых общество либо захиреет, либо распадется – результат еще хуже, чем война. Но почему не объявить важные государственные посты подозрительными по преступности? Почему не предупредить короля и журналиста, министра и промышленника, что у них есть потенциальная возможность совершить преступление перед человечеством и что они должны остерегаться превращения потенции в реальность? И почему ему заранее не объяснить, что дорожка, которая раньше вела к славе и почестям, теперь поведет к виселице и яме с нечистотами? Вот для чего нужен Черный суд. Он будет предупреждать людей об ответственности перед человечеством и заранее сообщать о карах, которые им грозят, если они обратят свои возможности во зло.
Но этого мало – только предупреждать о карах, – сказал дальше Гамов. Черный суд станет исполнительным органом Священного Террора. Богиня