Король плоти и костей. Лив Зандер
понесли меня…
…только вот не туда, куда хотелось мне.
Они развернули меня лицом к Королю, и с каждым шагом расстояние между нами сокращалось, как я ни упиралась, как ни боролась. Ради Хелфы, не желаю я находиться с ним рядом! И все же я подходила к нему. Ближе. Еще ближе.
Невидимая сила подняла мою руку одновременно с рукой Короля. Наши пальцы соединились, и он встал, чтобы подтащить меня к трону. А потом плюхнулся обратно, приобняв меня за талию. Легкий рывок – и Король усадил меня к себе на колени, как самую настоящую уличную девку.
Я в смущении поерзала, почувствовала твердость его члена, прижавшегося к моему бедру, и быстро качнулась вперед, отстраняясь:
– Нет!
– Ш-ш-ш-ш. – Он коснулся губами мочки моего уха, щекоча ее дыханием. – Помни, никогда не избегай моих прикосновений и не отказывай мне в своем тепле, смертная.
Я глубоко вдохнула, борясь со стиснувшим грудь страхом.
– Пожалуйста, умоляю, отпусти меня домой.
– Теперь твой дом – Бледный двор. – Король подхватил с пола отставленный было кувшин и сделал здоровенный глоток. К помосту уже ковылял труп с новым кувшином. – И ты, маленькая, здесь для моего развлечения. Быть бессмертным так скучно, когда рядом нет теплого тела для компании.
– Пожалуйста, ваше величество, у меня семья…
– Ваше величество? – Очередной высокомерный смешок. – Пожалуй, ты могла бы придумать что-нибудь получше, а?
Я на миг стиснула зубы, прекрасно осознавая при этом, что мое упрямство ничем не поможет.
– Хозяин…
– Хотя, если подумать, «ваше величество» подойдет, раз уж меня понизили в звании до короля. – Он провел костяшками по моей щеке, и что-то такое мелькнуло в его глазах – что-то вроде слабого проблеска беспокойства. – А вот хозяином не называй меня никогда, Ада.
– Я нужна женщинам моей деревни.
– Если я отпущу тебя, за тобой повалит куча твоих сородичей. – Он ухмыльнулся с таким неприкрытым отвращением, что я сжала кулаки, глубоко-глубоко вонзив ногти в ладони. – Они станут докучать мне своими требованиями, предложениями… угрозами.
Докучать ему?
Внезапная ярость захлестнула меня. Ярость, и боль, и мысль о Джоне, бредущем по мостовой, с фиалками, запутавшимися в его непокорных кудрях. И о младенцах, ворочающихся в своих могилках. И о том крошечном сладком мальчике, чья влажная головка прижималась к моей груди.
– Когда в последний раз ты выходил отсюда и видел, что сотворил с нами? – Я давилась словами, проталкивая их сквозь застрявший в горле комок – но я должна была ему все высказать. – В ту ночь, когда мул приволок меня сюда, женщина из моей деревни родила ребенка при полной луне, не зная, действительно ли он жив – или обернется наутро мертворожденным. Ты понимаешь, насколько ты жесток, раз позволяешь матери укачивать и баюкать уже мертвого сына? Те, кого мы любим, бродят, не зная покоя, и наша скорбь длится вечно.
– Ну, вечно – это едва ли. – Губы его скользнули по моей шее, так что кожа покрылась мурашками. – Длиться она будет – благословенна ваша смертность – всего лишь