Король плоти и костей. Лив Зандер
спиралью, и неважно, что меня мутило при виде разбухающей под тканью плоти. Ладонь скользнула по гладкой, без рубцов и шрамов, коже. Штаны сползли, обнажив его солидное достоинство, хотя и не во всей красе, возбужденное лишь наполовину.
– Возьми. Сожми. Крепче. О! Да, вот так, маленькая. – Пронизанный толстыми голубоватыми венами член подергивался в считаных дюймах от моего рта. – М-м-м-м, а ну-ка, облизни губки.
Мой язык тянулся попробовать его на вкус, не обращая внимания на возмущение разума. Пальцы мои сжали ствол крепче, в душе боролись похоть и отвращение…
Он поймал мой подбородок, подтянул меня ближе к набухшей плоти.
– Проведи языком от основания до головки. Медленно. – Я повиновалась, он зажмурился, и его стон слился с моим глухим мычанием. – М-м-м-м, да… этот ротик еще мне послужит, ох и послужит.
Слова его раздули уголек ненависти, тлевший в моем сердце, но я слизнула выступившую из крохотного розового отверстия прозрачную каплю, едва не замурлыкав от дивного вкуса пощипывающей язык солоноватой влаги. Потом он потянул меня за волосы, направляя мою голову, вводя член глубже, и я повиновалась. Губы мои сжимали набухшую головку, язык кружил, лаская ее венец. И каждый раз, когда на язык попадали капли семени, клитор мой пульсировал от желания в одном ритме с его подрагивающими в преддверии оргазма ногами.
– Глубже. До самого горла. – Его ладонь легла мне на щеку, большой палец погладил уголок губ, и член вошел еще глубже, проник в глотку, заполнил собой рот, коснулся неба. Мышцы живота мужчины сокращались. – М-м-м-м. Да ты умелица. Ох, Ада, сейчас ты узнаешь, каков я на вкус.
Толчки участились, его стоны, подхваченные эхом, метались меж каменных стен, и он все насиловал, насиловал мой рот и вдруг громко закричал, застыл на миг – и задергался. Запутавшиеся в моих волосах пальцы сжались, он держал меня, и теплые струйки семени орошали мои десны и стекали в горло.
– Глотай, маленькая смертная, – прохрипел он. – Да. Хорошая девочка. Размажь по язычку. Вкуси мое семя.
Я проглотила и ненавидела себя.
Ненавидела за это – и за то, что улыбалась, глотая.
Он потянул меня за руку, заставляя подняться, потом обхватил за талию, приподнял и снова усадил к себе на колени. Его возбуждение еще не вполне прошло, но я уже не сопротивлялась, потому что в голове все мутилось от унижения.
– Ну что ж… ты заслужила награду. – Король взял из рук равнодушного мертвого лакея новый кувшин, отпил и протянул его мне. – Вина? Нет? Ох, где же мои манеры… – Он поманил слугу. – Конечно, моя женщина получит кубок.
Кожа трупа сперва пошла зелеными пятнами, потом почернела и стала сморщиваться, усыхая. Воздух наполнился тошнотворным зловонием, но секунду спустя смрад рассеялся: плоть корежилась и рассыпалась белым прахом. Пыль взметнулась легким облаком, закружилась, образуя воронку, и заструилась к Королю. Там, на его ладони, порошок сгустился, превратившись в желтовато-белый кубок, на ножке которого виноградные лозы обвивали крохотные черепа.
К горлу подкатила желчь, едкая и кислая. Меня