Две полоски. Двойная ошибка. Ольга Викторовна Дашкова
было неудобно спрашивать.
– Повысили меня, до этого топталась «в поле».
– Нравится?
– Конечно, вот таким, как ты, сопли вытирать после первого раза и мозги вправлять дурехам.
Снова появляется «Секс на пляже», но теперь женщина смотрит не на меня, а поверх головы, неприязненно морщится, хочу обернуться, но Берта останавливает.
– Полиция, они сейчас уйдут.
Не хватало еще загреметь в участок за проституцию, а на мне даже нет трусов.
– Кстати, классная рубашка, дорогая.
– Трофейная.
– Ты мне нравишься. Люблю здоровый цинизм.
– Ты их связная?
Берта громко смеется, обнажая белоснежный ряд зубов, делает глоток коктейля.
– Все мы тут связные.
– Почему ты работаешь на них?
– Деточка, ты как с луны упала, мир – он гораздо сложнее, и тут рука моет руку, слышала такое выражение? Меня прикрывают от местной власти, давая той же власти нужные сведения об интересующих людях. Мои пташки много кого обслуживают, разговорят немого, поднимут мертвого.
– Звучит как девиз. У вас нет профсоюза?
– Все у нас есть, я девочек не обижаю и никому не даю в обиду.
– Почему тогда они не послали профессионалку?
– Это палево, они бы поняли.
– А так я типа пришла пианино настраивать? Или продавать кексы от кружка скаутов?
– Ты определенно мне нравишься, оставайся. Устрою тебя шикарно, зуб даю.
А вот мне все это не нравится и не нравилось с самого начала.
Но как же я была счастлива, что меня наняли переводчиком, что я первый раз в жизни могу, наконец, воспользоваться своим загранпаспортом, который три года пылился в шкафу. Что я могу показать себя как профессионал, как квалифицированный переводчик, но оказалось, что все, кроме Эмиратов – пустышка.
Миронова, конечно, удружила. Сучка. От нее хорошего и ждать не стоило. Подкинула двух «крутых бизнесменов», которые на деле оказались предателями родины. Приехали продавать под видом перспективного проекта какие-то чертежи, схемы, бумаги.
Ими потом тряс перед моим лицом один из двух серых костюмов, орал об измене родине, о политическом преступлении, о том, что за пособничество меня в лучшем случае сгноят на зонах Воркуты.
Кромешный ад.
– Так ты все сделала?
Жучок и зеркальце остались в том номере, как и разорванное платье, и стринги. К этому списку можно прибавить мой моральный облик шалавы, которой я все-таки стала, и недостойное приличной девушки поведение, так бы сказал отчим.
Я намеренно не спрашивала, что внутри круглого металлического футляра, знала, мне это не понравится.
– Да.
– Твоя свобода.
Берта скользит по барной стойке белым конвертом, царапает его края красным ногтем.
– А может, останешься? – вновь пододвигает конверт к себе. – Я тебе таких клиентов найду, в шоколаде будешь. А можно и на содержание пойти, на примете есть один до неприличия богатый шейх.
– Нет, я уж как-нибудь без шоколада и шейхов.
Выдергиваю конверт из ее