По велению Чингисхана. Том 2. Книга третья. Николай Лугинов
видимое глазом, слышать слышимое ухом. А умный человек должен улавливать невидимое и неслышимое, предвидеть то, что только еще должно произойти.
– Хм, тогда нужно было родиться шаманом? – не понял Игидей.
– А торговый человек, как и настоящий правитель, должен быть в своем роде шаманом. Научиться пропускать мимо ушей и глаз то, что тебе навязывают или предлагают в суете дня, и уловить важное для тебя, для твоего дела. А в том или ином событии установить первопричину явления, нащупать его корни. Только тогда научишься распознавать по неброским, незаметным для других признакам начало грядущего, так, чтобы события завтрашнего дня были неожиданностью для кого угодно, но не для тебя. Торговля может развиваться, если будешь шагать в ногу с жизнью, замешкаешься, не осилишь скорости течения – тут же все начнет стопориться: то исчезнет сбыт, то не станет нужного товара.
Игидей слушал тестя, не всегда понимая, иногда даже делая это для виду. Но со временем все слова его отложились в сознании и стали весьма значимыми. Что могло быть интереснее, чем стараться поймать момент, когда иные еще дремлют, и повернуть дело в неожиданную сторону, или вдруг начать осваивать торговое пространство там, где и копыто верблюда не ступало! И опять приходилось порой насмешки слышать, сладко тая в себе ухмылку или даже раскатистый смех, которым пока еще для людских ушей не пришло время.
– Купец, думающий лишь о сиюминутной выгоде, живущий одним днем, никогда не развивается, не разбогатеет, – говорил видавший виды Хайдар, глядя так, что казалось, он видит зятя насквозь. – Умный торговец должен подняться выше уровня простого обмена, жульничества и видеть оборотную сторону людских мыслей далеко вперед. Почему и к чему стремятся люди? Какая нужда наступает? Если правильно предположишь это, угадаешь их желания, получишь в десятки раз больше, нежели если словчишь.
Теперь, когда старика нет в живых уже лет десять, можно только поражаться его дару предвидения.
Своим родным найманам он давно предсказал участь «недолговечных, пропащих людей». Говорил, что взяли верх меры, возможной для обеспечения скорого заката и полного краха: связали всех и каждого по рукам и ногам крепкими путами и решили, что нашли спасение. Заставить народ делать одно или другое принудительно можно ненадолго. А про вражду Тайан-Хана с братом своим Кучулуком однажды сказал так: «Эта вражда приведет потом к расколу всего народа, близкие роды пойдут друг на друга, и страна погибнет».
Про кэрэитов, на взгляд Игидея, весьма могущественных, выразился: «Будут жить одним Илом, пока цел этот старик, Тогрул Ван-Хан, или поп Иван, как его еще называют. Помрет – сразу же распадутся». По поводу меркитов, казавшихся непобедимыми, предупреждал: «Сторонитесь их, не надо там держать большие богатства, их непокорный, строптивый характер неминуемо приведет к беде».
Зато о монголах, которые тогда еще воевали друг с другом, разделившись на десятки мелких враждующих групп, и близки были к вымиранию, заявил, что за ними –