Преступление без наказания. Алла Ромашова
спал коротким тяжелым сном. Опять снилась авария: черная фигура в ярком свете фар, скрип тормозов, удар, обмякшее тело на капоте, звон в ушах, ледяной ужас, и страх, сковавший все тело. Руки, вцепившиеся в руль. Визжащий сигнал скорой помощи. Звук нарастал и пробивался сквозь тягучий сон. Веки Владимира дрогнули и открылись. Металлический будильник дребезжал и подпрыгивал на тумбочке рядом с лежанкой, на которой в одежде спал Владимир.
Парень встал, тряхнул головой, отгоняя остатки дремы, прошел мимо Коровьева, заснувшего облокотившись на стол. Накинул телогрейку, висевшую на гвозде перед деревянной дверью сторожки, и шагнул в ночь, на мороз, в стылую синеву. Дошел до черной кучи древесного угля. Он сиял при свете луны, переливался алмазным блеском. Володя быстро накидал лопатой полную тележку антрацитовых звезд и, трясясь вместе с поклажей по неровной тропке, выложенной кирпичом, покатил фальшивое богатство обратно в сторожку, откуда имелся вход в котельную лесозавода.
Когда рассеялась пыль от сброшенного на пол угля, парень загрузил очередную порцию огненной еды в жадное нутро большой, грязной от копоти печи и вернулся в сторожку. Поставил на конфорку мятый железный чайник. Вышел покурить – с недавних пор у него появилась еще одна нехорошая привычка.
После крепкого чая не спалось. До следующей топки еще час. Володя открыл оставленную на столе книгу, полистал. Не читалось – сказывалась усталость, не дающая погрузиться в чтение – в шестой раз он уже возвращался к одной и той же странице, витая мыслями совсем в другом месте. Вспоминался Воткинск, их первая с Еленой встреча.
Рабочий городок Воткинск раскинулся вокруг большого красивого пруда. Широкая дамба, перегородившая излучины трех рек, соединила две части города: частный сектор с музеем-усадьбой и непосредственно сам город с бывшим железоделательным заводом, который ныне кардинально преобразился и выпускал баллистические ракеты. Завод занимал просторную территорию: свежевыкрашенные здания, охрана, строгая дисциплина, рабочая обстановка.
Жилые дома города растянулись вдоль набережной. Сталинские розовые пятиэтажки смотрели на пруд. Бывшие купеческие доходные дома, выкрашенные в желтый и белый, были отданы под административные нужды, банки. Дворец культуры, в котором ежегодно проходил фестиваль Петра Ильича Чайковского, и выступали мировые приглашенные звезды, расположился напротив пруда. Рядом – парк Высоцкого. Его разбили сами горожане, установили памятник актеру. В антикварных телефонных автоматах, расставленных по аллеям парка, звучали песни барда. Городок уютный. Старые деревянные дома с красивейшими резными наличниками, орнаментом, фигурками зверей и птиц погружали случайных туристов, занесенных в этот удаленный от федеральных трасс край, в атмосферу девятнадцатого века. Останавливался ход времени, мысли начинали течь неспешно. Хотелось прогуляться вдоль пруда, облокотиться на парапет и смотреть на блестящую от солнца гладь пруда. Тишина и покой. Только колокольный звон нарушал сонное безмолвие городка.
Благовещенский храм стоял в самом центре