Маски благородия. Анна Телятицкая

      Адальберт решил прогуляться по городу в предрассветный час – ночью ему не спалось. Улицы пустовали, поэтому можно было спокойно очистить мысли от сора.

      Позади послышались спешные шаги.

      – А, мой вчерашний собеседник, – очень бодрой для старика походкой Адальберта нагнал Ульрих Цазий. – Желаю здравствовать.

      – Здравствуйте, профессор Ульрих.

      – Хотел поблагодарить Вас. Я боялся, наш вчерашний спор мог уйти не в то русло. Но Вы так складно перевели его в беседу о трудах гуманистов! Вам бы набраться немного опыта, и сами сможете преподавать.

      Адальберт усмехнулся. Цазий, прищурившись, рассматривал его светлое лицо.

      – Знаете, Адальберт, – сказал он, – Вы напомнили мне о тех временах, когда я сам был так же молод и порывист.

      На мгновение лицо Цазия озарила тёплая улыбка, но затем лоб потрескался от морщинок глубоких раздумий. Адальберт шёл, не глядя на Ульриха. Его голова тоже была занята мыслями и воспоминаниями о родном доме. Очнувшись от своих дум, профессор вздохнул.

      – Вы в Фрайбурге проездом?

      – Да. Я возвращаюсь домой, в Веллен. Это в Трирском курфюршестве.

      – Что ж, если Вам вдруг понадобится юрист… – Цазий поклонился. – Я к Вашим услугам.

      Они молча дошли до конца улицы. Дальше Ульрих свернёт в соседний переулок, а Адальберт вернётся в гостиницу. Но Цазий не спешил уходить. Он с некоторой горечью во взгляде посмотрел на своего спутника, а затем сказал:

      – Таким, как мы, непросто живётся в этом мире. Нас всегда будут пытаться сломить, потушить этот огонь в сердце. Я буду надеяться, что с Вами этого не случится, но всё же будьте осторожны. Вы хороший человек, я это вижу, а уж поверьте, я умею читать людей. Но очень легко сгореть, освещая путь другим.

      Старик посмотрел как бы сквозь Адальберта, снова о чём-то глубоко задумавшись. Адальберт потупил взгляд. Внезапная сентиментальность Ульриха показалась ему нелепой и неуместной. Он наскоро попрощался с профессором и направился обратно в гостиницу.

      Башни родного замка, вознёсшиеся над горизонтом, невольно вызывали улыбку. Трудно было представить, что год назад Адальберт уезжал отсюда, спасаясь от какого-то гнетущего чувства тоски. Сколько хорошего произошло в этих потёртых стенах! Воспоминания о детских годах, об играх в саду, о высоких лестницах и громких пирах проносились одно за другим.

      Мост был опущен, но внутри никто не встречал Адальберта. Коня пришлось ставить в стойло самому. Тут чувство липкой тревоги и закралось в душу. Адальберт вошёл во внутренний дворик – никого. Отворил двери – пустота. Внутри было холодно.

      На лестнице показался Роберт. На его лице застыл страх. Увидев в дверях кузена, он облегчённо выдохнул, сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, и крепко обнял Адальберта, чуть не повалив его на пол. Адальберт рассмеялся и обнял кузена в ответ. Когда они встали