Безумная тоска. Винс Пассаро
пораньше, ожидая снаружи прибытия агента, – как саранча, прихотливая саранча. Сердцем и душой это была саранча, но не подававшая вида, что ей что-то нужно, не выражавшая ни малейшего намека на желание чем-то обладать. И все же каждый более-менее ценный предмет искусства исчез до того, как в полдень явился Луис: не осталось ни наручных часов, ни золотых булавок для галстука, ни единой запонки.
Луис утверждал, что просто хотел выглядеть изящнее. Все костюмы старика были слишком короткими и жали, но твидовое пальто с вельветовым воротом пришлось впору. Должно быть, для старика оно было слишком длинным.
Из-за снега Луис надел еще один дедушкин реликт, перчатки, наитеплейшие из возможных – оленья кожа с отдельной шерстяной подкладкой. Джордж любовался ими. На запястьях их стягивал небольшой ремешок. На голове Луиса был берет: этот достался ему на Бродвее. На француза он был не похож, скорее, на испанца – клерка из торговой конторы, испанский Боб Крэтчит[58]. Или на швейцарца, автора научных статей, некогда школьного друга Вальтера Беньямина[59], из этих, противоречивых интеллектуалов. В очках, да. Этот вариант был более подходящим, на нем и остановимся.
– Я швейцарец, готовый к пешему походу, – сказал Луис. – Мы, швейцарцы, всегда готовы к пешему походу.
Джордж сказал, что хотел прогуляться до парка, посмотреть, что там сейчас, но Луис воспротивился:
– Нет-нет-нет! Отправляемся на Пятую авеню. Я как раз туда шел. Идем со мной!
Оказалось, пробираться по такому снегу адски трудно. Конечно, поезда тоже опаздывали: полночь, да еще такая метель. На 42-й им пришлось целых полчаса ждать поезда БМТ[60], чтобы добраться до пересечения 59-й и Пятой.
– Пойдем к «Плазе»[61], будет похоже на встречу Скотта и Зельды[62] с адмиралом Бердом[63].
– Знаешь, а можно ведь было срезать через Коламбус-Серкл, и тогда мы бы уже были там, – сказал Джордж.
– Нет, тогда мы бы устали. Хочу дойти до самой середины Пятой авеню, – ответил Луис. – Хочу фоток наделать!
Он извлек маленькую автоматическую «Яшику» из кармана пальто.
– Сделаю, как Артур: знаешь, побольше цветового тона, неожиданная композиция, низкая чувствительность, высокая чувствительность – все, как он любит. Только все кадры будут извращенными и гейскими.
– Нелегко тебе придется в этом пальто, – предупредил Джордж.
– Чего? Почему?
– У него полы слишком длинные. По снегу будут тащиться. Смотри, ты только прошел через кампус, а они уже все мокрые. Скоро ты будешь тащить на себе промокшее тридцатифунтовое шерстяное пальто.
Луис задумался, снял пояс:
– На, подержи.
Затем подтянул пальто, попросив Джорджа обвязать его поясом.
– Ты за кого меня держишь, мистер Френч[64]? – фыркнул Джордж.
– Помоги мне, – попросил Луис. Он просто стоял так,
«
Чета Фицджеральд. Шутка Луиса становится чуть понятнее, если знать, что они останавливались в вышеупомянутой гостинице.