Герой Веков. Брендон Сандерсон
случилось, друг? Ты же сам все это твердил за столом переговоров, каких-то два дня назад.
– Прошу прощения, лорд Бриз. В последнее время меня обуревают… противоречивые чувства.
Гасильщик ответил не сразу:
– Все еще больно, да?
«Он слишком хорошо понимает чувства других людей», – подумал Сэйзед.
– Да, – шепотом признался он.
– Тебе станет легче. Со временем.
«Станет ли?» – мысленно спросил себя Сэйзед и отвернулся.
Прошел целый год, а все еще казалось… что ничего уже никогда не будет прежним. Иногда он задавался вопросом, не стало ли погружение в религии всего лишь средством, при помощи которого он надеялся справиться с болью?
Если все так, то средство было никудышным, потому что боль не утихала. Сэйзед потерпел крах. Нет, его вера потерпела крах. Больше ничего не осталось.
Только пустота.
– Послушай, – отвлекая его от размышлений, снова заговорил Бриз, – это ожидание, пока Лекаль разберется со своими сомнениями, явно действует нам обоим на нервы. Давай поговорим о чем-то другом? Ты мог бы рассказать мне об одной из тех религий, что хранятся в твоей памяти. Ты уже несколько месяцев не пытался меня обратить в новую веру!
– Я уже год не ношу медную метапамять, лорд Бриз.
– Но ты ведь должен хоть что-то помнить? Давай, обрати меня. Как в старые добрые времена и все такое.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Сэйзед вдруг почувствовал себя предателем. Будучи хранителем – террисийским ферухимиком, – он мог сохранять воспоминания внутри медных предметов. Во времена Последней империи соплеменники Сэйзеда шли на любые жертвы, чтобы накопить огромные запасы информации, и не только о религиях. Они собирали по обрывкам сведения обо всем, что предшествовало воцарению Вседержителя. Они запоминали и передавали их друг другу, целиком и полностью полагаясь на ферухимию.
Но то, что искали особенно усердно, так и не нашли – собственную религию террисийского народа. Вседержитель позаботился о ее уничтожении еще в первые сто лет своего правления.
И тем не менее многие трудились до кровавых мозолей и умирали ради того, чтобы Сэйзед мог заполнить сведениями свои металлические хранилища. А он их снял. Перенес на бумагу самое основное по каждой религии, сложил листы в папку, которую теперь везде носил с собой, а метапамять спрятал и больше к ней не прикасался.
Она казалась теперь… бессмысленной. Как время от времени и все остальное. Сэйзед старался об этом не думать. Но мысль засела в сознании – невыносимая мысль, от которой невозможно было избавиться. Он чувствовал себя недостойным метапамяти. Насколько террисиец знал, он был последним выжившим ферухимиком. Он не имел возможности отправиться сейчас на поиски других, но за целый год в земли Эленда больше не пришел ни один беженец из числа хранителей. Остался только Сэйзед. И, как все террисийские дворецкие, в детстве он перенес кастрацию. Передававшийся по наследству дар ферухимии, по всей видимости, умрет вместе с ним. Террисийцы