Скорбь Сатаны. Мария Корелли
едва отзвучали эти слова, и, глядя на произнесшего их князя, стоявшего напротив в лучах зимнего солнца, черноволосого, высокого, с «душой порочной, блистательной обольстительницы», что жалась к его руке, мне вдруг почудилось, что в его прекрасном облике сквозит невероятная мерзость. Тень ужаса коснулась меня, но я отнес случившееся на счет гнусных подробностей этой истории и, твердо намереваясь преодолеть отвращение, решил изучить странное насекомое, подойдя ближе. Едва я сделал это, его глаза-бусины мстительно блеснули, и я отпрянул, досадуя на глупые страхи, одолевавшие меня.
– Определенно, оно невероятно, – пробормотал я. – Неудивительно, что вы так цените эту диковину. Весьма примечательны его глаза, похожие на глаза существа, наделенного разумом.
– Без сомнений, ее глаза прекрасны, – улыбаясь, проговорил Риманез.
– Ее? О ком вы говорите?
– Конечно же о принцессе! – ответил он с легким удивлением. – О милой мертвой даме – часть ее души, должно быть, присутствует в этом создании, так как питаться оно могло лишь ее телом.
И он с превеликой осторожностью поместил существо в его хрустальное обиталище.
– Полагаю, – медленно проговорил я, – вы, как человек, увлеченный наукой, сделаете из этого вывод, что ничего не умирает полностью?
– Именно! – с нажимом ответил Риманез. – Таковы, мой дорогой Темпест, проделки – или божественность – всего сущего. Ничто не может быть уничтожено полностью, даже мысль.
Я в молчании наблюдал за тем, как он убирал хрустальный ларец с его таинственным обитателем с глаз долой.
– А теперь время ланча, – воскликнул он, взяв меня под руку. – Выглядите вы, Джеффри, на двадцать процентов лучше, чем когда мы расстались утром, из чего я заключаю, что ваш визит к поверенным удался. Так чем еще вы занимались?
Расположившись за столом, где мне прислуживал темнолицый Амиэль, я пересказал события сегодняшнего утра, обстоятельно задержавшись на случайной встрече с издателем, днем ранее отвергнувшим мою рукопись; теперь же я был уверен в том, что он будет очень рад заключить со мною сделку. Риманез внимательно слушал меня, иногда улыбаясь.
– Ну конечно! – сказал он, когда я закончил рассказ. – В поведении этого достопочтенного господина нет ничего удивительного. На самом деле я думаю, что он проявил незаурядную осмотрительность и вежливость, не сразу согласившись на ваше предложение – его благоугодное притворство и просьба дать ему поразмыслить свидетельствуют о том, что это человек тактичный и дальновидный. Вы когда-нибудь думали о том, что существует человек настолько совестливый, что его нельзя купить? Мой добрый друг, купить можно и короля, и дело лишь в цене; сам папа уступит вам заранее заказанное местечко на своих небесах, если на земле его осыпать деньгами! В этом мире ничто не дается бесплатно, за исключением воздуха и солнечного света – за все остальное приходится платить кровью, слезами, иногда стоном; но чаще всего деньгами.
Мне показалось, что стоявший за стулом