Эскадрон, сабли наголо!. Андрей Булычев
строй! Плечо к плечу стоим! – прокричал командир егерей, сам орудуя подобранной на камнях фузеей. – Две шеренги колют штыками, третья из-за спины врага пулей бьет!
Несколько пеших эриванцев не успели отойти в сторону, и их втоптала в дорогу своя же кавалерия. Лошади с диким ржанием вставали на дыбы перед щетиной штыков. Всадники, перегнувшись из седел, рубили яростно саблями, пытаясь достать ими врага. Строй русских солдат медленно пятился назад, стараясь не оставлять на земле раненых и убитых. Передние ряды уже из последних сил отбивались штыками, насаженными на дула их ружей, а из-за их спин нет-нет да раздавались разящие всадников в упор выстрелы.
– Не бежим, братцы! Иначе нас всех здесь посекут! – кричали в шеренгах унтера. – Стоим крепко! Ну, где же эта подмога?! Сейчас ведь точно проломят!
Конница эриванцев напирала. Маневра на этой узкой горной дороге у нее не было. Только вперед! И передних воинов выдавливали на штыки задние ряды. Еще немного, еще чуть-чуть, и они сомнут этот строй русских!
Выскочив из-за поворота, подпоручик Кравцов сразу оценил обстановку:
– Горнист, сигнал к атаке! В карьер! Не до фланкерства – сейчас егерей порубят!
В горной долине разнесся звук кавалерийского сигнала: «Атака! В Карьер! Марш! Марш!»
В сереющем предрассветном сумраке по дороге неслась плотная масса русской конницы.
– Наши! Наши! Драгуны скачут! – закричал, обернувшись один, второй егерь. – В сторону, братцы, иначе всех стопчут!
– К атаке! – рявкнул, заслышав сигнал своего авангарда, капитан Огнев. – Фланкеры в карьер пустились! Видать, совсем там дело худо! Эскадрон, сабли наголо! Вперед! В атаку! Марш! Марш!
Три десятка драгун и еще два казаков неслись самым скорым галопом по прямой. Сотня шагов была им до егерей, как раз самое расстояние для разгона.
– Ура-а! – кричал, как и все его товарищи, Гончаров!
– Ура-а! – орали пять сотен глоток.
Клинок остро наточенной сабли зажат в правой руке, левая сжимает конский повод. Ноги пришпоривают лошадь с боков.
Строй егерей рассыпался, они бросились к обочине на камни, и русская конница с разгона ударила по эриванской. Хуже нет вот так, замершей на месте после вязкого боя с пехотой, встречать разогнавшуюся вражескую кавалерию. Русские стремительным клином, вырубая встречных, словно нож по маслу, прорывались вперед. Все мелькало перед глазами у Тимофея.
– Хэк! Хэк! – как его и учили, с резким выдохом, приподнимаясь на стременах и опускаясь с ударом, он рубил сверху вниз и направо. Сзади напирали, и Чайка шла рваными скачками вперед.
– Ура-а! – с воинственным кличем к месту боя подскакали все остальные взводы эскадрона, и напор русской кавалерии усилился.
– Руби их, руби! – ревел впереди Чанов, неистово орудуя саблей.
– Руби! А-а-а-а! – орал Гончаров. Каким-то чудом он отбил встречный удар клинка и сам же своим рассек противнику голову.
Потрепанные ханские сотни развернули коней