После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV – первой четверти XVI вв.. Александр Лаврентьев
не бывшему ни для кого секретом.
Таким образом, вряд ли речь шла о нарушении Олегом Ивановичем обязательств докончания 1381 г. Не исключено, что, кроме последнего, существовали и еще какие-то не зафиксированные договором обязательства Рязани по участию в совместном с Москвой отпоре Орде, установленные осенью 1381 г. на княжеском съезде, в котором, очевидно, принимал участие и Олег Иванович[185].
Непросто объяснить и последовавший после сожжения татарами Москвы и других городов княжества разгром Переяславля Рязанского, вотчинной столицы Олега Ивановича, вчерашнего «благодетеля» и едва ли не союзника, если верить летописной повести, Тохтамыша. В историографии его традиционно связывали с обычным коварством степняков[186]. В то же время И. Б. Греков и А. А. Горский тонко подметили, что удары ордынцев по русским городам носили избирательный характер[187], и с этой точки зрения уничтожение Переяславля Рязанского выглядит необъяснимым исключением.
Еще один существенный момент московско-рязанского «нелюбья», сопровождавшего набег 1382 г. Кроме Рязани Дмитрий Иванович Московский мог предъявить, но не предъявил, претензии, причем реальные, еще двум великим князьям, Дмитрию Константиновичу Нижегородскому и Михаилу Александровичу Тверскому.
Первый ранее всех на Руси узнал о появлении Тохтамыша, но также, как и Олег Иванович, не поспешил оповестить о появлении татар московского князя. Надо сказать, что всего пятью годами ранее, в 1377 г., когда «ополчилися иноплеменници ити на Русьскую землю на Новгородъ на Нижнеи», Дмитрий Константинович не нашел никаких препятствий для того, чтобы послать «весть» о татарском набеге «ко князю к великому Дмитрию Иванович[у] на Москву»[188].
Итак, не известив московского зятя о приближении татар, нижегородский князь послал к хану, с той же целью, что несколько позднее и рязанский, отвести удар от своих владений, двух сыновей, князей Василия и Семена Дмитриевичей. Оба нижегородских князя, нагнавшие Тохтамыша где-то близ Оки, вынуждены были сопровождать ордынцев до Москвы. После четырехдневной безуспешной осады каменного Кремля хан, как известно, начал с москвичами переговоры, пообещав уйти из-под Москвы после того, как осажденные откроют ворота и выразят покорность; согласившиеся на эти условия горожане были обмануты, татары сожгли Москву, перебив население и ограбив город[189]. Понятно, почему осажденные отнеслись с доверием к мирным предложениям Тохтамыша: гарантами на переговорах с ханом выступили нижегородские шурины, братья жены Дмитрия Ивановича («имите веру нам, мы есме ваши князи крестьянстии, вам на том правду даем»). Таким образом, ближайшие родственники великого князя, пусть и невольно, способствовали разгрому и сожжению Москвы.
При этом Нижний Новгород не был разгромлен, как Рязанские земли, Москвой. Более того, действия тестя и шуринов московского князя, похоже, если и испортили отношения Дмитрия Ивановича с нижегородской родней, то только на время. Предательское, по характеристике
См. Приложение к настоящему изданию.
Так объяснял разгром Рязани, например, Д. И. Иловайский («На возвратном пути… татары прошли по Рязанской земле с своими обычными спутниками, грабежом и разорением»:
Ордой были сожжены Москва и Коломна – центры вотчинных владений Дмитрия Ивановича, Серпухов – его союзника и соправителя Владимира Андреевича и Переяславль-Залесский – город, очевидно данный в наместничество литовскому князю Остею, внуку Ольгерда, служившему Москве и возглавившему оборону города от Тохтамыша (
Цит. по:
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 326–339; Т. 5. Стб.43-146; Т. 18. С. 131–133; Памятники литературы Древней Руси. XIV – середина XV вв. С. 190–207.