Всё как у людей. Владимир Гарбузов
где на поезде – и пролетел год. Правда, на выходные, в пятницу, ближе к полуночи, ребята приезжали домой. А в воскресенье вечерним поездом обратно в Брянск. Стипендии хватало и на билеты, и на пирожки, но трудная деревенская жизнь научила ребят экономить. Ездили без билетов зайцами, всё время убегая от кондукторов, путешествовали они туда-обратно. Ну, пацаны, понятно, а мы сами, уже в наше время, не так ли? Как электричка – то-то же.
И вот однажды отец приехал домой к очень печальному событию. С его отцом случилось несчастье. А было так. По всей стране стали прививать скотину от ящура. Если с коровами было попроще, то бычки, которых в колхозах откармливали на мясо, так сопротивлялись, что цепи рвали, которыми их привязывали перед уколом. Молодые, крепкие, сильные. Ветеринары боялись: только с цепью, тогда и делали укол. Да и то некоторые даже цепи рвали. И только один человек во всей округе мог с этим справиться – мой дед. Отец рассказывал, что и он, и его отец были просто богатыри – здоровые, сильные. Вот дедушка и мог укротить каждого быка. Сначала цепь, потом – быка за рога и носом в пол. Так за один день со всеми и управились. Но… То ли он устал, то ли потому, что последним оказался племенной, здоровенный бычара, дед не сумел его удержать, точнее, удержал, но ценой своего здоровья. Взбешённое животное садануло рогом прямо ему в печень. Да, он сумел укротить животное, но вот…
Вот так отец и приехал домой к заплаканным родственникам, хлопотавшим вокруг Егора Климовича, укутанного одеялами, стонущего, полусидящего в кровати. Две недели дед боролся за жизнь, стонал. Отвезти в район, в больницу, было невозможно: любая попытка поднять его сопровождалась сильнейшими болями и криком. Да и как везти на лошади, в телеге по нашим-то дорогам? Надолго ли хватит той езды? Правда, председатель всё же съездил в район, привёз врача, но…
С тем и распрощались с дедушкой Егором. Царствие ему Небесное.
В первую же ночь после похорон в общежитии отец проснулся от того, что кто-то толкал его в ногу. Открыв глаза, он увидел, что у ног стоит отец в сизой дымке как в тумане. Первая мысль – сон. Страшно, конечно, для пацана семнадцати лет. Он закрыл глаза. Снова толчок в ногу.
– Ну что, проснулся? – улыбаясь, спросил отец. – Давай, давай просыпайся, вставай, пора.
И стал потихоньку растворяться вместе с туманом.
Так продолжалось всю неделю. Ребята стали подозревать что-то и допытываться, не колдует ли он и почему раньше так не делал. Стали допрашивать чуть ли не с пристрастием. Любопытно же. Отец как мог отнекивался да отшучивался, выдумывал что-то, но сознаваться не хотел. Всё равно, думал, не поверят. Лучше, если просто посмеются, будут подкалывать и всё такое, хуже, если подумают, что свихнулся после смерти родителя. В общем, достали хуже некуда. Пришлось на свой страх и риск всё рассказать. Да так и вышло – подняли на смех, покрутили пальцем у виска.
На том всё и закончилось. То есть абсолютно всё. Подколки и смешки прекратились, но… Но и отец перестал являться, совсем. Проспали и в этот раз, и так далее, в общем, всё как прежде.
Тем