Опасные земли. Клим Жуков
ничего не нюхавшей – ни пороху, ни двойного доспеха, ни караула с четырех до пяти, когда глаза слипаются, а латы кажутся тяжелее квинтала.
Гарнизон заперся накрепко.
В ответ на предложение графа сдаться королевский маршал Жоакен Руо ответил что-то очень куртуазное. Вроде «приди и возьми». Шарль приказал де Сен-Полю, чтобы тот повелел армии прийти и взять, пока хоть что-то дают, и началось!
– Сир! На том берегу ручья две сотни арбалетчиков, стоят на переправе, сукины дети, мать их так, черт задери! – прокричал Филипп, подскакивая к Сен-Полю, который не пожелал возглавлять лично ничего, кроме авангарда.
Де Лален вызвался в передовой корпус, а потом в дальний дозор, несмотря на безостановочное брюзжание Уго.
Горизонт грызли зубцами парижские стены, впереди лежали предместья, а вокруг растекалось мятежное войско. План был прост и надежен, как удар фальшиона[1] в промежность: авангард переправляется через ручей в центре и связывает боем силы гарнизона, фланги охватывают врага, опрокидывают и на его плечах врываются в город.
Сразу после заутрени граф бросил войска в огонь.
Солнце начало карабкаться с востока на запад, выбивая из пейзажа длинные жидкие тени на траву, а также пот из людей и коней. За спинами авангарда поднимался дым и воняло паленой соломой – это лучники сгоряча запалили пару скирд.
За ручьем суетились людишки, спешившие убраться из-под удара. Лишь одна сплоченная группа двигалась в обратном направлении – от тесных улиц деревни к переправе. До них было далековато, но шеренга огромных павез с лилиями на лазури, выстроившаяся вдоль берега, не позволяла сомневаться – это арбалетчики.
– Ты куда собрался?! – крикнул в де Лаленову спину Уго. – Вот сейчас вдарят из-за щитов!
– Да уж, ближе подъезжать не стоит, – подтвердил один из люксембургских жандармов, поворачивая коня. – Мы ж в дозоре, а тут и так все ясно!
Филипп послушался и повел маленький отряд в расположение, что находилось за холмом, где была хоть какая-то тень. Там он доложился об арбалетчиках, на что Сен-Поль, багровый от жары и лишнего сала, сказал, что обожает арбалетчиков.
– Стоят плотно, стреляют недалеко. А ну-ка поджарьте мне их! – заключил он и отправил вперед четыре кулеврины под охраной роты лучников.
Кулеврины были страсть какие модные, с подъемным стволом на дугах и сменными каморами. На взгляд Филиппа, они здорово смахивали на кузнечиков, а в их полезность он не верил вообще.
И зря не верил.
Пушки развернулись в трехстах туазах от вражеской шеренги. Очень предусмотрительно, между прочим: арбалетные болты туда долетали плохо и совсем не прицельно. Извозные битюги ушли назад, а возле стальных с деревом кузнечиков завозилась прислуга.
Давай, мол, давай! Картуз, ядро, пыж. Прибивай, не стесняйся!
Из-за ручья полетели редкие болты, и тут в ответ громыхнуло: кара-бум-с!
Двойное облачко белого дыма: одно маленькое – из затравки, второе солидное
1
Фальшион – тесак.