Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство. С. И. Хазанова
оказался одним из немногих памятников периода опричнины, передающих традицию земского происхождения[95]. Р. Г. Скрынников критически осмыслил сообщение Пискаревского летописца об учреждении опричнины. Он писал, что «один из поздних источников» (имеется в виду Пискаревский летописец) утверждает, будто царь учредил опричнину по совету В. М. Юрьева. Но исследователь подверг сомнению достоверность подобного сообщения: «Пискаревский летописец в начале XVII в. возник в кругах, близких Шуйским, а следовательно, враждебных Захарьиным. Главным опровержением приведенной им версии служит тот факт, что В. М. Юрьев никогда не был принят в опричнину. Трудно представить, чтобы инициатор опричнины мог остаться вне опричнины»[96]. Однако и Р. Г. Скрынников не провел систематического анализа памятника в целом. Как видно, Р. Г. Скрынников ограничивал источниковедческую характеристику памятника только разбором статей, сообщающих об опричнине. Это можно объяснить тем, что он обращался к Пискаревскому летописцу прежде всего как к источнику о терроре периода правления Ивана Грозного.
Как видим, и А. А. Зимин, и Р. Г. Скрынников интересовались Пискаревским летописцем лишь в качестве источника по истории опричнины. Их изучение памятника не выходило за рамки этой темы. Историки не рассматривали его как особый памятник летописания XVII в., не анализировали его в контексте сборника, в котором он сохранился, и тем более не ставили вопрос о его отличиях от ранних сводов.
Только в последние годы Пискаревский летописец начал привлекать внимание историков в качестве «особого представителя» позднего русского летописания. Это связано с изменившимся отношением к источнику в историографии конца XX в. К нему перестали подходить потребительски, видеть в нем исключительно хранилище исторических фактов, а стали рассматривать как явление своего времени. Источник можно изучать не только исходя из тех сведений, которые он дает для исторических построений, он должен быть также понят исходя из реалий своей эпохи. Такой подход позволяет получить историческую информацию даже в недостоверном сообщении источника. Известие, ошибочное фактически, дает возможность увидеть отношение к событию людей прошлого.
Новое понимание места и роли источника не могло не сказаться и на исследованиях историков. Так, В. Г. Вовина и Я. Г. Солодкин провели сравнительное изучение Пискаревского летописца и других летописей, нарративных сочинений и документов Смутного времени. Пискаревский летописец для этих исследователей не только источник по истории какого-либо периода, но и памятник, помогающий понять особенности позднего летописания. Для нашей темы особенно интересно то, что В. Г. Вовина провела сравнение некоторых статей со сведениями о Смутном времени Нового и Пискаревского летописцев. Отметив ряд совпадений в их чтениях, исследовательница установила, что составители Пискаревского и Нового летописцев независимы друг от друга. Рассматривая оба летописца, нельзя обнаружить
Там же.