Сердце Драконицы. Дмитрий Латышев
старалась не вмешиваться, дабы не нарушить воспитательный процесс. Но!.. Мама на то и мама, что не может спокойно смотреть на слезы своего ребенка. Поэтому случалось так, что она срывалась и снова заключала меня в свои объятья. И тогда мой отец начинал злиться и ворчать:
– Ты вырастишь из него тряпку, а не мужчину. Его никто не будет уважать. Сколько можно нянчиться с ним, как с малышом? – Хотя бывало и так, что отец ворчал не сколько со злости, сколько для виду. Ведь он и сам понимал, что так или иначе, но я все же ребенок, которого нужно не только наказывать, но и просто любить и дарить тепло. Несмотря на то, что отец почти никогда не наказывал меня просто так, он вовсе не был тираном или деспотом и прекрасно осознавал, что порой мог немного переборщить с наказанием. Именно в таких случаях он и ворчал для виду, но достаточно было лишь взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что он вовсе не злится. И мама это тоже прекрасно знала. Потому и не обращала внимания, когда отец начинал ворчать.
Как же мне их все-таки не хватает. Пусть отец и бывал иногда жестким со мной, но я прекрасно понимаю, что он это делал из любви ко мне. Потому что хотел, чтобы его сын вырос достойным человеком. Так что я очень сильно любил их обоих… но маму, разумеется, сильнее!
А потом отца не стало: погиб на той проклятой войне. А мы с мамой старались жить дальше, порою едва сводя концы с концами. Но даже тогда мы старались не падать духом. Да, мама тяжело переживала гибель отца, очень тяжело. Но у нее был я, а она была у меня. Мы старались заботиться друг о друге, как только могли. Я помогал маме по дому, а она, чтобы меня прокормить, ну и себя, конечно, тоже, пошла работать в таверну. Платили там, к сожалению, немного – сущие гроши. Нам едва хватало на жизнь. Очень часто мама приходила поздно вечером настолько уставшая, что сразу, даже не поужинав, «падала» спать. Вставала рано и поздно ложилась. Мне было очень её жаль, но при всем моем желании, я ничего не мог сделать, поскольку был ещё очень мал.
Мне больше всего хотелось, чтобы моя мама снова была счастливой. Снова видеть у неё на лице радостную улыбку, слышать, как она смеется, радуется жизни, но… Тот день, когда не стало папы, навсегда изменил её и её жизнь, как, собственно, и мою. Радостных дней в нашей жизни стало куда меньше, а вот тоски, забот и печалей – значительно больше.
Мама, конечно, старалась делать вид, что все хорошо, но я прекрасно знал, что это не так. Мало того, что она лишилась мужа, так еще и в таверне пришлось работать за небольшие деньги, а местные мужики, которые ранее засматривались на нее, так и норовили поприставать к ней, а иногда даже и сделать непристойное предложение. Разумеется, она мне об этом не говорила. Я случайно узнал об этом, когда к маме пришла её подруга Гертруда, и они разговаривали, сидя на кухне. Мама тогда рассказала ей о том, что происходит в её жизни: как ей тяжело одной меня растить, как тяжко потерять любимого человека. И в этом разговоре промелькнула фраза и о том, что происходит у нее на работе. Сказать, что я был зол – ничего не сказать. Пусть я и был еще недостаточно