Безупречный. Элси Сильвер
и я едем в полной тишине, и это хорошо. Это дает мне возможность познакомиться со всем, что я вижу за окном.
– Поверни здесь. – Один небольшой поворот выводит нас на тупиковую боковую улочку, в конце которой находится «Рейлспур».
Паб – это не то, чего я ожидала от маленького городка. На самом деле сам Честнат-Спрингс – это не то, чего я ожидала от маленького городка. Думаю, мы с отцом посмотрели слишком много старых вестернов, и теперь я начинаю понимать, что я действительно неосведомленная городская девушка.
Потому что Честнат-Спрингс прекрасен. Выложенные кирпичом тротуары на главной улице очаровательны, как и декоративные фонарные столбы с маленькими городскими флагами, свисающими с них. Предприятия здесь сохранили исторические фасады, хотя в остальном их модернизировали или доработали. Старые кирпичные здания с эффектными арками или очаровательными красочными навесами выстроились по обе стороны Розвуд-стрит, главной улицы города.
И паб – тоже не какая-нибудь забегаловка в маленьком городке. Это… ковбойский стиль.
– Это старая железнодорожная станция? – спрашиваю я, въезжая на парковку, на которую Ретт только что молча указал.
– Ага.
– Пожалуй, по названию можно было бы догадаться [19], – говорю я в основном для себя, поскольку Ретт ограничивается ворчанием и односложными ответами – прежде чем остановиться на месте, которое не слишком далеко от двери.
Он хмыкает.
Я поворачиваюсь к нему: он отстегивает ремень безопасности, как будто хочет выбраться как можно быстрее.
– Ты всегда такой немногословный? Или это специально для меня?
– Мне это не нужно, – бормочет он перед тем, как захлопнуть пассажирскую дверь у меня перед носом и устремиться к бару.
Я откидываюсь на спинку сиденья и пренебрежительно фыркаю.
Как и всегда, спрашиваю себя.
Если бы это было мое последнее мгновение в жизни, каким бы я хотела, чтобы оно было?
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, будто это может помочь набраться терпения, чтобы справиться с приставленным ко мне большим засранцем – наездником на быках. Потому что в свои последние минуты я бы хотела чувствовать себя счастливой. Если я выйду из этой машины и меня собьют, я хочу быть в хорошем настроении, а не злиться на какого-нибудь длинноволосого, широкоплечего, круглолицего ковбоя.
Саммер Хэмилтон так не поступает.
Только не сегодня.
Вдруг моя дверь резко распахивается.
– Тебя что, удар хватил? – Ретт смотрит на меня сверху вниз, губы недовольно поджаты.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я, в замешательстве нахмурив брови. Я думала, он ворвался в бар.
– Открываю для тебя дверь. А теперь выходи.
Мои губы приподнимаются, и я тихо хихикаю, когда понимаю, что он пытается выглядеть джентльменом, в то же время будучи сварливым засранцем. Я выхожу из своего внедорожника, похлопываю по капоту и тихо говорю машине:
– Прости. – Потому что этот придурок слишком сильно хлопнул дверью.
Мы не смотрим друг на друга, пока идем, но Ретт мягко касается моего плеча и жестом показывает мне поперек
«Рейлспур» – образовано от английского слова «rails» – рельсы.