С видом на Нескучный. Мария Метлицкая
– знакомых там не было, денег тоже не было, да ничего не было, кроме желания изменить свою жизнь. Но как это сделать, Вера не знала.
Да и слухи про жизнь в столице ходили разные. Вот, например, Рита Горинова уехала, и все у нее хорошо. Но Рита умница, медалистка, легко поступила в институт, жила в общежитии, с ней все было понятно.
Или вот Ленка Стукалина – вот там, говорят, все иначе. Сплетничали, что Ленка стала путаной, то есть дорогой проституткой. В Энск Ленка не приезжала, и понять, что правда, а что вранье, было нельзя.
Была еще одна уехавшая, Настя Говоренко. Та работала в баре официанткой, в Энск наезжала навестить родителей. Появлялась модная, вся из себя столичная. Короче, фифа и воображала.
С Москвой Вера тянула. С мамой они эту тему не поднимали, потому что обе боялись этого разговора. Однако тема Вериного отъезда висела в воздухе. А пока она работала на почте и готовилась к поступлению в институт.
С Герой Солдатом Вера столкнулась накануне Нового года на выходе из центрального универмага, где покупала новые елочные игрушки и блестящую мишуру.
Вера вышла на улицу и, вдохнув свежий колючий морозный воздух, от блаженства закрыла глаза. В эту минуту нога и поехала, поскользнулась на обледенелой ступеньке. Точно бы полетела и точно бы что-то сломала, но тут ее кто-то крепко схватил за локоть. Вера вздрогнула от неожиданности и испуганно оглянулась – позади нее стоял парень в дубленой куртке и кепке. В углу узкого рта сигарета, взгляд острый, цепкий, колючий. Неужели Гера Солдат?
Вера попробовала вырваться из цепких рук опасного незнакомца. Но не тут-то было – руки своей он не разжал, зато кривовато усмехнулся:
– Что, испугалась?
– Не испугалась! – дерзко ответила Вера, попыталась вырваться, дернулась вперед и не удержалась, грохнулась вместе с коробкой с игрушками, которые жалобно хрустнули. Вот ведь корова! Вера сидела на обледенелых ступеньках и в голос ревела. Слезы лились без остановки, ручьями. Вера не помнила, чтобы с ней было подобное. Отчего она так плакала? От неловкости, испуга, боли в копчике. От растерянности, смущения. От стыда. Ну надо же было так осрамиться! А этот? Стоит и ржет. Чистая сволочь!
Но «чистая сволочь» аккуратно и осторожно поднял ее, спросил, что болит, отряхнул ее дурацкое, перешитое из маминого пальто, вытер ей слезы и попросил согнуть-разогнуть руки и ноги:
– Так больно? А так?
– Не больно! Отстань! – выкрикнула Вера. – Чего привязался?
Гера внимательно посмотрел на нее и улыбнулся:
– Да понравилась! Ну и потом – первая помощь пострадавшему. – Он бросил злой взгляд на универмаг. – Сволочи, – сквозь зубы прошипел он, – завтра все пойдут на хер! Такое устроить! Сколько еще здесь поломаются?
– Кто пойдет? – переспросила Вера. – Дворник?
Гера сплюнул сквозь зубы:
– И он в том числе. А еще директриса, старая сука! А может, и кто-то еще! – Прищурившись, он выдавил из себя улыбку, хотя злился и был раздражен.
Вера