Самая страшная книга. Холодные песни. Дмитрий Костюкевич
сильнее.
«Бедная глупая Лизи, неужели ты думала, что сможешь играть со мной, угрожать мне? Месть – это удел сильных».
Раздался стук. Брайс поднялся на локтях и с недовольством посмотрел на дверь. Снизу шелестело дыхание Патрисии.
В дверь снова постучали.
Не страшась разбудить супругу, он спрыгнул на ковер и включил свет. Электрические лампы прогнали темноту, но не ночного гостя – тук, тук, тук. Брайс потряс кулаками. Сейчас, сейчас он откроет замок, схватит наглеца за грудки и хорошенько проучит. Так поступают победители.
Он подскочил к ручке, и в этот момент вспомнил юркую тень на палубе. Брайс похолодел. Вся решимость куда-то исчезла.
«Кого принесло в столь поздний час?»
– Кто там?
В ответ дверь заходила ходуном, со стороны коридора донесся пугающий своей странностью звук – словно кто-то втягивал в легкие воздух. Дюжина ртов. Брайса сковал невыразимый страх.
В створку ударили.
Американец попятился назад и покосился на жену. Патрисия лежала лицом к переборке и по-прежнему пребывала в спасительной власти сна. Новые и новые удары, способные в любой момент расколоть доски, будто звучали лишь в воображении Брайса. «Почему она не просыпается?» Жену не беспокоил ни звук, ни свет. Она даже не пошевелилась.
Дверь сотрясалась от страшных толчков.
– Что вам нужно?! – истерично заорал Брайс, не зная, чего хочет больше, разбудить супругу или прогнать того, кто раз за разом набрасывался на дверь, отступал и снова набрасывался.
«Кто это? Что это?.. Тень?»
Он почувствовал внезапную злость на Патрисию. Надвинулся на койку и грубо перевернул жену на спину.
– Проснись! Слышишь, проснись!
Патрисия не дышала. Ее лицо было белым и застывшим, уже не способным на мимические превращения. Брайс – слабый, напуганный, измотанный ударами в дверь – протянул руку, но тут верхняя губа Патрисии приподнялась, и из-под нее показалось что-то студенистое и извивающееся.
Крошечное щупальце.
С криком ужаса Брайс отскочил назад и ударился о привинченный к полу шкаф.
Дверь не выдержала. С треском разлетелись доски, и в две большие вертикальные дыры проникли огромные щупальца с алыми присосками. Бледные отростки тянулись к Брайсу, присоски сжимались и разжимались, сжимались и разжимались. Петли лопнули, в каюту ввалилась бесформенная туша.
«Осьминог, – промелькнуло в голове Брайса, – осьминог из самых глубин ада».
Осьминог источал жуткое зловоние. Брайс покачнулся от необоримого приступа тошноты и стал отступать. Он хотел закричать, но боялся, что его вырвет, как только он откроет рот.
Щупальца выстрелили вперед, однако американец каким-то чудом успел увернуться, и алые рты присосались к шкафу. Противно захлюпали и, разочаровавшись, отклеились. Существо продолжало втекать в каюту. Брайсом заинтересовались уже не две, а пять белых лап. Шестая заползла на койку и обвила голову Патрисии. По бледно-лунной коже потекла зловонная слизь.
Брайс лихорадочно искал выход, которого не было. Чем он мог защититься от этого существа? Куда