Языкъ роуськъ. Возрождение. Книга вторая. Развенчание басни о нашей вторичности. Игорь Николаевич Ржавин
большинства читателей. Ведь арийское pri «любить» для многих будет лишним напоминанием жаргонного словечка прёт – восклицание удовольствия, так говорят, когда внезапно ощущают прилив положительных эмоций. Соответственно, разговорное выражение «он её прёт» – это всё равно что «он её сношает». Следовательно русский глагол повелительного наклонения «при!» является прямым указанием на иносказательное «люби!»., поскольку устаревшее русское любиться – это и есть «сношаться». Но данный аргумент совсем не говорит о том, что франки только этим и занимались, отнюдь! Дело в том, что гораздо более широкое понятие «прание» ведёт свою родословную от старинного русского глагола прати – давить, жать, гнести, налегать; двигать что, упираясь силою всего тела, толкать безотрывно, протяжно; нести с трудом, тащить, волочить, таранить; везти, тащить; лезть силою, или идти с трудом. А западнославянское práci [pra: tsɪ] как раз и означает «трудиться, работать, делать, действовать». То есть, получается, что тот кто отличим своим пранием, буквально «попиранием» кого- или чего-либо, тот и может быть известен как пранец. Смотрите у Даля: пранье – борьба, ратование, бой, битва, сражение; состязание, прение, спор. Кстати, сегодняшние потомки пресловутого германского племени примерно так и рассуждают о своей природной чопорности в родословной, как о некоей пассионарности:
«Франк, буквально „свободен“; свобода может быть в отношении собственных мнений, что равносильно открытости, или в отношении вещей, принадлежащих другим, где свобода может доходить до неприятности, или она может игнорировать общепринятые идеи относительно сдержанности. Следовательно, в то время как открытость совместима с робостью, откровенность подразумевает некоторую степень смелости. (Вековой словарь)».
И, наконец, об искомом значении, непосредственно, самого исследуемого определения франшиза. Со всей ответственностью заявляю, что, вопреки утверждениям английских этимологов, происхождение термина франчайзинг не имеет никакого отношения к истории и языку франков как некоей, скорее, надуманной черте национального характера. Зато, как показал наш системный анализ, данное словообразование прочно увязано с базовым арийским исходником priya «любимый», по действу глагола pri «любить», как и с его производным русским priyatny «любимый», по действу русского глагола pri «люби». Так что однокоренное ему английское free [fri: ] «свободный, вольный, радостный» с полной уверенностью можно сводить к русскому прыткий «свободный, вольный, радостный», недаром же древнеанглийское friga «любовь» так созвучно древнерусскому существительному прыгъ «напрягание». А у существительного прыть и глагола прать один исток, из которого, к слову, родилось и понятие «право». Вспоминаем английское franchise [frænʧaɪz] «особое право или привилегия (предоставленная сувереном или правительством)». Вот он, прямой перевод модного нынче определения: франшиза – это буквально «право», а франчайзер –