Князь Барятинский 2. Императорская Академия. Мила Бачурова
нет…
Я не сразу обратил внимание на музыку. Она так органично вплелась в окружающий гвалт, смешалась с птичьим пением и шелестом листвы. Музыка становилась ближе, громче, и у меня вдруг ёкнуло сердце.
Развернувшись на каблуках, я оказался лицом к лицу с…
– Аполлинария Андреевна? – пробормотал я.
– Константин Александрович! – ослепительно улыбнулась Полли. – Я так рада, так рада…
– Вы кого-то провожаете? – спросил я с надеждой.
– Что? – удивилась она. – Ах, нет! Мы с вами будем учиться на одном курсе. И это для меня – такая радость!
Мысленно вздохнув, я изобразил улыбку. Да, учёба определённо будет весёлой.
***
Всё в этой академии казалось мне избыточным. Слишком много пространства, слишком высокие потолки, слишком дорогие интерьеры… Там, где рос и учился я, полы были покрыты дешёвым и практичным пластиком унылого цвета, который нельзя было поцарапать, и с которого легко смывалась, например, кровь. Здесь же под ногами был паркет – выложенный такой затейливой мозаикой, что пол казался произведением искусства. На него страшно было даже дышать – в тех местах, где паркет не скрывали великолепные ковры.
Впрочем, оглядываясь по сторонам, я понимал, что здешние «детишки» вряд ли будут резать государственное имущество перочинными ножиками, швырять в потолок зажжённые спички, писать на стенах неприличные слова, бить лампочки и морды друг другу. Нет, дамы и господа, здесь и морд-то никаких нет. Здесь у нас – лица. А в качестве развлечений – интеллектуальные игры, чтение, конные и пешие прогулки.
Ректор, уже знакомый мне Василий Фёдорович Калиновский, собрал весь поток – сто человек чёрных и белых магов – в главном зале Академии. Мы стояли на сдержанно блестящем полу, под огромной люстрой, которая даже сейчас, когда был день и электричества не включали, блистала светом солнца, отражённым от хрусталя, и по стенам бежали разноцветные пятна. Торжественная и взрослая атмосфера за счёт этого немного разбавлялась чем-то детским и смешным, из-за чего трудно было чувствовать себя совсем уж серьёзно.
– Здравствуй, племя младое, незнакомое, – с улыбкой сказал Василий Фёдорович; сказал так, что у меня возникло ощущение, будто он кого-то цитирует. – Прежде всего позвольте вас поздравить! Все вы, я знаю, приложили огромные усилия к тому, чтобы оказаться сегодня здесь. Я поздравляю вас с началом пути, который сделает вас лучшими людьми нашего отечества. Вы – те, кто станут вершить судьбы империи. Те, чьи деяния украсят учебники истории будущих поколений!
Рядом со мной чуть слышно пискнула от избытка эмоций Полли. Она же – Аполлинария Андреевна, моя подруга детства. Правда, мои воспоминания о ней начинаются минувшим летом. Полли об этом знает, но думает, что причина тому – падение с моста. Что ж, она не так уж далека от истины. Не упади Костя Барятинский с моста – и дед не призвал бы в его тело мой дух, дух капитана Чейна из другого мира.
Подавляющее большинство тех, кто окружал меня в этом зале, Костя,