.
сомнение святость Великого паломничества, тем более что это таинство не направлено на ограничение «счастья» и «свободы воли» других микробов, не ставя под сомнение фундаментальный тезис о правах сосуществования микробов на земле и не пытаясь подчеркнуть свое превосходство через суждения о том, «правильное» ли счастье исповедуют другие микробы и «правильно» ли они исповедуют свою свободу воли в тот момент, когда они проходят процесс Очищения или совершают Великое паломничество, и в подтверждение своего понимания я услышал из уст Тома мысль о том, что «хотя счастье и свобода воли являются высшими ценностями, было бы противоречием делать эту концепцию воинствующей, а именно насильно навязываемой как верную тем, кто ее не приемлет всю и целиком без остатка», и этот тезис был воспринят аплодисментами как свежая мысль, которая ранее не звучала в таком контексте, и в конечном итоге у Тома появились последователи, которые на разный лад подхватили и разнесли этот тезис по всему пространству низкой воды, что привело к локальным спорам с целью ее оттачивания и уточнения в различных аспектах, прилагая усилия определить, как должно строить отношение «к тем, кто концепцию счастья не воспринимает как идею, но формально ей следует в практической жизни», и, в противоположность, как микробы должны строить отношение «с теми, кто не только не воспринимают право на счастье микробов, но сами активно нарушают права других микробов, ограничивая их добрую волю», что в конечном итоге привело к тому, что спорящие ученые разбились на несколько лагерей, а именно на тех, кто считал, что «счастье должно уметь себя защищать и, как следствие, его нужно насаждать силой в среде тех, кто мешает другим это счастье достигать» и тех, кто утверждал, что «насаждение счастья есть нарушение свободы воли, и, значит, нужно быть последовательным до конца, не вступая в борьбу за права нашего счастья, обращаясь к совести недобросовестных с призывом отказаться от насилия», и в этом контексте я вновь был разочарован собой, так как мне никак не удавалось определить свою позицию по данному вопросу, то, следуя за мыслью и одобряя тех, кто утверждал, что соглашательство, толерантность и призывы к совести приведут к тому, что отдельные микробы, наиболее наглые и бессовестные, будут сознательно паразитировать в своих корыстных интересах на бездействии общества, не испытывая угрызений совести, а, скорее, наоборот, посмеиваясь над теми, кто свято следует установленным правилам, облегчая возможности для мошенничества и жульничества, что в конечном итоге стимулирует пороки, преступность и приведет к краху общества, базирующегося на ценностях «свободы воли» и «личного счастья» и, следовательно, «для всеобщего блага “свобода воли” и “личное счастье” должны быть навязаны во всей своей целостности», что звучало последовательно, разумно и обоснованно, впрочем, опровергаемый ответным аргументом, с которыми я также был готов согласиться, гласящим, что «навязанная “свобода воли” не может