В тени королевы. Элизабет Фримантл
но, несомненно, так и есть.
– А люди верят, что Кэтрин вернулась в католическую веру?
– Верят, grace a Dieu[27]; никто не сомневается, что все Греи теперь добрые паписты. Только… ты же знаешь, каково это. – О да, Левина знает! – Я убедила ее оставить мне хотя бы Мэри, – продолжает Фрэнсис. – Мэри никто не считает угрозой, так что она отправится со мной в Бомэнор, а во дворце будет появляться лишь изредка. Кэтрин отведут отдельные покои.
– Выходит, она больше не будет жить в комнате младших фрейлин под строгим надзором мистрис Пойнтц? – Пожалуй, не слишком хорошее решение, думает Левина.
– Знаю. Это честь для нее.
– Я бы сказала, довольно опасная честь.
Фрэнсис кивает.
– Левина, ты за ней присмотришь? Я беспокоюсь о Кэтрин. Она легкомысленна и порывиста; бог знает, в какую беду дочь может попасть без меня!
– Разумеется, присмотрю! Ты же знаешь, твои девочки для меня как родные. И с Кэтрин буду обходиться, как с собственной дочерью.
– Столько беспокойства из-за истории с молодым Гербертом! Пемброк даже со мной об этом разговаривал.
– О боже! – Левина догадывается, что разговор вышел не особенно приятный.
– Сына он отослал и, видимо, скоро отправит на войну с французами. Так что они с Кэтрин расстанутся надолго. Знаю, пора думать о том, чтобы подыскать ей другого жениха, но не представляю, кто в здравом уме сейчас захочет связывать судьбу с Греями.
Левина думает о Гарри Герберте: он не старше Маркуса – еще совсем мальчик! И все эти английские мальчики, сыновья придворных, что готовятся к сражениям на чужой войне… Порой она видит их на арене для турниров: возятся, как щенята, смеются, хорохорятся друг перед другом, еще безбородые, еще по-детски неуклюжие. Невозможно думать о том, что им придется увидеть, какие страдания претерпеть.
– Фрэнсис, я позабочусь о том, чтобы Кэтрин не попала в беду. Обещаю, – произносит она твердо, глядя подруге в глаза.
– И еще одно, – говорит Фрэнсис, понизив голос, хотя рядом никого нет. Достает из рукава сложенный лист бумаги, протягивает Левине. – Прочти.
– Что это? – спрашивает Левина, разворачивая бумагу.
Несколько строк аккуратным почерком. Левина пробегает их глазами. «Посылаю тебе, моя добрая сестра Кэтрин, эту книгу; пусть переплет ее не украшен золотом – она дороже любых сокровищ мира…» Письмо Джейн! «Она научит тебя, как жить, и расскажет тебе, как умирать».
Перед глазами у Левины встает сцена, навеки запечатлевшаяся в памяти: Джейн с завязанными глазами шарит руками перед собой, нащупывая плаху.
– О, Фрэнсис! – говорит она дрогнувшим голосом.
– Я переписала это из Нового Завета Джейн. – Недолгое молчание. – Ви́на, у меня к тебе просьба. Но ты должна понимать, что свободна отказаться, и если откажешься – я не стану тебя осуждать. Что бы ни случилось, не хочу терять твою дружбу.
– Что за просьба? Говори.
– Ты сможешь как-нибудь передать это в Брюгге? Может быть, спрячешь в какой-нибудь посылке, которую
Благодарение Богу (