Мастеровой. Революция. Анатолий Дроздов
и нам не доступен.
– Что прикажете делать?
– Добыть деньги Кошкина и вернуть в Россию. Любой ценой. Справитесь – получите повышение. В случае неудачи я даже боюсь представить последствия.
Оставив Проничева, Игнатьев спустился в холл. Надел в гардеробе шинель и фуражку, поправил шашку, глянув в высокое зеркало. За годы службы в Париже малость поотвык от ношения формы, хотя она ему нравилась – придавала мужественность и законченность облику.
У входа ожидал извозчик, нанятый в Питере.
Возвращаясь в столицу, полковник напряженно думал: с какой стороны приступить к решению задачи, казавшейся неприступной. Может, набрать банду и совершить налет на банк CDC, где хранится вклад усопшего?
Он усмехнулся в усы. В сторону глупые фантазии. Нужно думать о деле. Тем более, есть один человек, которому Федор доверял. Пусть – не безгранично, но больше, чем кому-либо другому в Париже. Подруга и, скорее всего, любовница князя.
Перед тем, как нанести ей визит, Игнатьев собрал кое-какие сведения и был разочарован. Варвара Николаевна Оболенская объявила об окончании траура по князю Юсупову-Кошкину, затем – о помолвке со сделавшим головокружительный взлет по служебной лестнице инженером-полковником Владимиром Дмитриевичем Бонч-Бруевичем.
Если бы эта цепкая сударыня имела хоть какие-то шансы добраться до счета Федора в CDC, она бы землю рыла в Париже.
Не вариант.
Удрученный, Игнатьев купил билет до Гельсингфорса, чтобы оттуда отправиться во Францию на судне под шведским флагом. В смутное время, когда немцы очень нервно реагировали на проход британских и российских судов по Балтике и Северному морю, это был единственный безопасный путь к месту службы.
Глава 3
Неужели теплая вода каждый день – привилегия для избранных?
Теперь Федор угодил в их число. Он вселился в комнату, прежде занимаемую семьей Отто Циммермана. Переезд из съемного жилья в княжеские хоромы в Туле не принес Федору столько радости, как возможность покинуть опостылевшую казарму в Гамбурге.
Фрау Марта его обрадовала: ванной может пользоваться, когда захочет. Но за уголь для водогрейного котла нужно доплачивать сверх тех шестидесяти марок, что он вносит в месяц. На фоне нового жалованья это мелочь…
В первый же вечер Федор израсходовал целых два ведра угля. Наполнил чугунную ванну и блаженно в ней улегся, предоставив воде смывать копоть и усталость. Отмокнув, поднялся и намылил камышовое мочало дегтярным мылом. Наметил присмотреть какое-то получше, чтоб с приятным запахом. Это оставить как хозяйственное.
Для бодрости окатил себя прохладной водой. В мыльной прополоскал исподнее. Больше не придется сушить его прямо на теле. Можно развесить в комнате на высоких спинках железной кровати, на которой раньше спали Циммерманы.
Сложно представить, как умещалась на ней