Причина надеяться. Дженнифер Бенкау
что делаю.
Следующие двадцать минут я смотрю на смартфоне Зои больше фото и видео с лошадьми, чем видел за все свои двадцать пять лет. Узнаю о свойствах повышения интенсивности рыси; о медленном аллюре; рассматриваю все детали специально модифицированного седла Зои и восхищенно наблюдаю, как сестра очень сосредоточенно небольшими кругами скачет галопом по песку манежа на очень, очень крупной черно-коричневой лошади: вольты, как назвала это Зои, чтобы лошадь ходила на задних ногах (на которых она и так шла до кругов, между прочим… но подобный комментарий, скорее всего, разрушил бы впечатление, будто я в этом разбираюсь).
Зои явно рада, что наконец снова может обсудить со мной свою главную страсть, поэтому я с большой неохотой перебиваю ее, когда звонит телефон. Но Лиззи, естественно, еще нет, а Саймон возится на кухне. Так что у меня не остается иного выбора, кроме как подойти самому.
– Кстати! – кричит мне вслед Зои. – Хотела дать тебе еще один хороший совет: вышвырни уже Лиззи, в конце концов. Расписание я тоже проверила, и она в очередной раз опаздывает!
Я ограничиваюсь тем, что вместо ответа посылаю ей воздушный поцелуй и одновременно поднимаю в ее сторону средний палец. Если этот паб правда когда-нибудь разорится, Лиззи будет последней, кого я уволю.
– На проводе «У Штертебеккера», и ты говоришь с Сойером, – произношу я в трубку древнего дискового телефона, который стоит на столе в кабинете.
На другом конце связи тишина. И когда я уже собирался добавить «Алло?», раздается тихое:
– Привет.
Пауза, затем неловкий смех, который вызывает у меня странное покалывание в животе.
Ханна
– Не знаю, помнишь ли ты, – говорю я и набираю побольше воздуха в легкие. – Но тебе все еще нужен кто-нибудь, кто спасет твою задницу?
И вслушиваюсь в пустоту. Только музыка на заднем фоне и негромкое громыхание указывают на то, что он не положил трубку. Тревожность нарастает, и я сажусь на крышку унитаза, чтобы не видеть в зеркало, как я заикаюсь в тесной маминой ванной. Собиралась ведь сказать все совсем по-другому… и как у меня только вырвались эти бессмысленные слова?
– Прости, ты наверняка уже забыл. Мы как-то случайно встретились на…
– Лайм-стрит, да, – наконец отвечает Сойер Ричардсон. Его голос звучит мягко и дружелюбно, а не так, словно я совсем обнаглела. Кажется, его это скорее позабавило. – Конечно, я помню. Ты пела Yesterday. А мне все равно понравилось. Я уже три месяца жду твоего звонка.
Если так он планировал меня смутить, то у него получилось. Уши пылают огнем. Хорошо, что он этого не видит.
– Да, я… у меня были кое-какие трудности, но… – Как назло, если у тебя хороший слух, по голосу на самом деле можно понять, что у кого-то горят уши. – Но если тебе до сих пор нужен певец, то, возможно, в ближайшее время это можно будет организовать.
– Значит, ты все-таки вернулась в Ливерпуль?
– Пока еще нет. Но скоро вернусь.
– Рад слышать.
Я молчу в трубку и слишком поздно соображаю, как обычно протекают такие диалоги.
Ты