Бремя верных. Книга первая. Корнеев Богдан
вдруг упал на колени и зарыдал в голос, не стесняясь оторопевших от чужого горя, пусть и переживаемого в новый раз, дружинников. На Падуна было смотреть страшно: его глаза сумрачно сияли каким-то боевым безумием, он смотрел на Восход, словно желал узреть там, в степях хазарских, ненавистных убийц ни в чём не повинной девушки.
Волчок толкнул его в бок кулаком:
– Отомри, Падун… Ей ты сейчас не поможешь, зато месть твоя будет тем слаще, чем больше мы этих поганых в землю положим… Знать, верхнеладожский князь мудр, коли поход этот замыслил. Мы ещё и на пару сотен вёрст не углубились в земли, что под ворогом ходят, а уже душа хорошей драки просит…
Падун помог подняться несостоявшемуся шурину с земли, обнял его за талию и, что-то негромко говоря на ухо, повёл в сторону обоза. Оно и верно, подумалось Белояру, человека нужно вооружить, доспехи в запасе есть, мечи со щитами тоже… А уж лук у того и сам по себе приметный.
Следующие два дня прошли в относительном спокойствии. Волчок с Живко кружили вокруг отряда, уносились на пол дневного перехода вперёд, старались не упустить ни одной мелочи. Но хазарские полки как в воду канули. До Одинокого Камня оставалась пара-тройка переходов, погода стояла ровная: по ночам, как и до́лжно, морозило, зато днём Ярило отыгрывалось на дружинниках, высушивая за считанные часы намокшую от утренней росы или изморози одежду.
Дорогу определял Волчок изумительно точно, хотя, по его собственным уверениям, в эти края он не забредал никогда. Живко отлично справлялся с ролью разведчика и не только умел находить кристально чистые ключи, но и предсказывал погоду почти безошибочно.
Поутру и вечером после того, как люди располагались на ночлег, Белояр проводил короткие, но очень насыщенные тренировки, во время которых бойцы делились навыками боя на мечах, тонкой наукой читать следы или выслеживать противника в глухом лесу, умением стрелять из большого лука. И во время таких занятий не было старших и младших: все старались, чтобы каждый умел по возможности заменить в бою товарища. Все понимали, что от этого зависит не только успех всего порученного им дела, но и жизнь любого из них. А то, что по пути не встречалось пока опасностей, только раззадоривало и настораживало дружинников. Они прекрасно понимали, где они находятся, и насколько силён враг.
А как-то пришёл сон… Необычно яркий, даже весьма красочный. Словно бы происходило действо где-то в неведомой стране, и сходились в яростной схватке два громадных воинства, столь огромных, что в пыли, поднятой тысячами ног, даже не было видно конца сияющих медными доспехами шеренг.
Одни воины были с длинными щитами, полукруглые шеломы чем-то напоминали шлемы норманнов да и самих русичей. Смуглые, с чуть раскосыми глазами, они выстроились в несколько шеренг, ощетинившихся длинными копьями, увенчанными кистями из крашеного конского волоса.
Против них выстроились воины в цельных медных кирасах, тускло отсвечивающих в лучах полуденного солнца. Стройные