Миллионы не моего отца. Екатерина Басманова
почувствовал присутствие третьего в комнате. Он с самого начала был здесь, – вернее, она. Лиза надменно смотрела на него со своего портрета, и по ее взгляду Вадим понял, что ей нравилось все, что сейчас происходило с ним. Она получала удовольствие от его страдания. А у него – у него сейчас даже не было сил, чтобы ее ненавидеть. Нужно было много сил, чтобы объять ненавистью такую женщину, как она.
Вадим опять лишь мелочно злился. Опять обижался на нее.
В его насквозь промокшем сознании, наконец, шевельнулось что-то, дернулось и оборвалось.
Вадим вдруг понял, что может предложить ее Бавыкину.
Вадиму осталось что заложить – свою жену.
– Слушай, у меня денег нет, но они есть у Лизы…, у моей жены, – начал он невнятно, но Бавыкин тотчас приноровился слушать, – все деньги у Лизы. Просто надо найти ее.
– Ха, легко сказать! Ты сам-то давно свою жену видел? Стрелки на нее не переводи. Не надейся, я с тебя не слезу.
– Ты не понимаешь…
– Все я понимаю: я буду жену твою искать, а ты сбежишь. За идиота меня принимаешь, а? – ощутимый пинок в бок растекся по телу Вадима гулкой болью.
– Ты не понимаешь, о каких деньгах идет речь.
– Давай, рассказывай мне сказки!
– Лиза получила от отца очень большое наследство, там миллионы, и не рублей…
– Ну, хорошо, наследство – а что ж ты без гроша? Давеча вон еще один наследник приходил в поношенной куртке, в ботинках заляпанных – тоже миллионер, небось, поехал отсюда домой на метро.
– Это наследство целиком Лизы, оно мне не принадлежит по закону.
– Ну, так и уговори жену сбросить тебе крохи с барского стола.
– Мне не нужны крохи.
– Ух ты! А мне нужны! Мне от тебя к Манукяну идти без копейки совсем не престижно. Сломать тебе что-нибудь тогда надо, чтобы сохранить лицо.
– Ты и Манукян получите гораздо больше, если поможете мне отыскать Лизу.
– Ну, допустим, отыскали мы ее, и что? Как мы на нее повлиять можем? Разве что так, как сейчас на тебя. Ну, повлияли мы на нее, заплатила она нам какие-то деньги, а завтра она в прокуратуру шасть – в генеральную! Кто знает, какие связи ей папаша вместе с деньгами завещал. И что с нами будет тогда? Нет, ну ее, эту дочку Смирнова!
– Она ненормальная…
– Что?
– Она больная.
– Вот точно больная, раз вышла за тебя, губошлепа. Вон, как посмотришь на стене – висит красивая баба. На кой ты ей сдался?
– Она психически больна… была когда-то. В клинике лежала. Мне юрист сказал, это можно использовать против нее.
– Как?
– Признать ее невменяемой.
– Вот если она тебя, придурка, порешит, тогда и будем признавать, – зашелся Бавыкин прерывистым смехом.
– Ее недееспособной можно признать через суд. Тогда суд назначит опекуном меня, ее мужа.
– И что? – смеяться Бавыкин перестал.
– Я смогу управлять деньгами, всеми. Я смогу расплатиться