Dabistan-I-Mazahib. Дабистан, или Школа верований. Том I. Muòhsin Fåanåi
славного божества, то есть, царицы, обманывающей мир, и в этом прекрасном месте покоится ее начало. С великолепием ста тысяч солнц, освещающих мир, она носит во время восхода, разнообразные благоухающие травы и различные цветы на голове и вокруг шеи, ее прекрасное тело окутано благовониями из различных драгоценных ингредиентов, таких как мускус, шафран, сандал и амбра, и украшено великолепными одеждами; так она должна быть представлена». Таким образом, мы наблюдаем поэтическое воображение индусов, играющих, так сказать, с абстракцией, материализующее то, что является духовным, и одухотворяющее то, что является материальным.
Характерными и специфическими для индусов являются их представления о состояниях воплощенной души, которых, в основном, три: «бодрствование, сон и глубокий сон»137. В этих трех состояниях душа находится в заточении, но она может, благодаря добродетели и святости, разорвать сеть иллюзии, то есть обрести понимание, что иллюзия пленяет ее, и знание того, что, даже бодрствуя, человек видит сон; это будет триумф совершенства человека.
Такие и подобные понятия в своем развитии и приложении образуют систему метафизики, в которой избыток утонченных спекуляций и злоупотреблений ими теряется в неясности, противоречиях и абсурдности.
Среди индийских сектантов есть чарваки, которые, отвергая народную религию, следуют своей собственной системе философских взглядов.
Мы разочарованы тем, что в «Дабистане» мы нашли так мало сведений о Будде и буддистах, за исключением важной информации о том, что Вишну, чтобы уничтожить демонов и злых духов, агентов ночи, принял аватару Будды, когда оставалось еще десять лет Двапараюги, то есть, за 3112 лет до Рождества Христова. В разделе о догматах, которых придерживаются последователи Будды, эти религиозные деятели называются джати или яти, многие из них торгуют зерном и добывают средства к существованию, работая слугами; они делятся на несколько классов и не верят в воплощения божества; что касается остальных, они имеют догматы и обычаи, общие с другими индийскими сектами, отличаясь лишь большим отвращением к брахманам и чрезвычайной заботой о том, чтобы не причинять вреда животным.
Во всем повествовании о различных сектах и доктринах индусов, которое дает «Дабистан», мы можем отметить частое смешение индийских и мусульманских понятий и историй. Действительно, эта работа была написана в Индии в то время, когда после более чем семивекового перерыва около двадцати миллионов мусульман оказались как бы затерянными среди ста миллионов индусов, и мы не можем удивляться тому, что среди представителей обеих религий имела место взаимная ассимиляция мнений и обычаев. Замечательным примером этого является личность Кабира, прославившегося в свое время святостью. После его смерти и индуисты, и мусульмане потребовали его тело для того, чтобы воздать погребальные почести; каждая из сторон воздвигла ему памятники,
См. Т. II. с. 150—151.