Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие. Глен Кук
чем я спячу?
Тень улыбки. Женщина была довольна. Уверилась в своих силах. Осталась желанна.
У нее были серьезные проблемы, но ни одна из них не имела отношения к интересующим нас сегодня.
– К делу. Да. Это мне тоже нужно.
Она закрыла глаза и приложила усилие стать несексуальной. Преуспела не очень, но мне стало легче обдумывать что-то, помимо возможности нашей близости.
Пришлось снова высморкаться.
– Я повидалась с принцем Рупертом, – сказала она.
– Ты говоришь мрачно. Встреча прошла плохо?
– Лучше, чем я ожидала. Просто все не так, как я надеялась. Он не назвал никаких имен и ни на кого не указал пальцем. Он признался, что на него давят, чтобы он держался подальше от заварушки на Северной стороне. Он бравирует, но боится. Думаю, на него влияет брат.
– Король?
Я чихнул. Простуда – это отвратительно. Наверняка скоро начнется и кашель.
Король вряд ли был преступником. С тех пор как разразился мир, он мало чем занимался, кроме как пировал всю ночь и спал весь день.
– То-то и оно, – ответила на мои доводы Бегущая по ветру. – У кого есть власть помыкать королем? Я возглавляю десятку претендентов, но я им не управляю. Я едва смогла добиться встречи с Рупертом.
– Зачем ему поддаваться?
Я посмотрел на нее и с трудом удержался, чтобы не обшарить ее взглядом.
– Будь здоров.
Да. Хвала тебе, простуда обыкновенная. Мою честь спасли сопли.
Я повернулся так, чтобы смотреть на что угодно, только не на Бегущую по ветру.
– Сегодня все-таки случилось кое-что хорошее, – сказала она. – Я убедилась, что Кивенс ни в чем не замешана.
– Я счастлив за тебя.
Но я не был так уверен, что Кивенс ни при чем.
У дочери Бегущей по ветру были серьезные проблемы с головой, из-за которых она не контачила с обществом и его правилами.
– Первое доказательство – никто бы не стал покрывать ее так, как покрывается это дело. И у нее есть алиби для обеих ночей, когда случились те сумасшедшие события.
Судя по голосу, Бегущую по ветру это не очень радовало. Она сказала, что отдалилась и от своего отца, и от дочери. Может, ее папа и был алиби Кивенс.
Должен был быть. И это алиби могло не выдержать.
Бегущая по ветру не хотела больше полагаться на отца. Она вытолкала его из фамильного особняка на Холме.
Барат Альгарда (который был во всех отношениях самым достойным подражания человеком, какого только можно встретить) внушил дочери настолько сильное чувство неуверенности в себе, что она считала: ее единственное по-настоящему ценное качество – это способность быть чьей-то игрушкой для секса.
Об этом я и думал, когда она сказала:
– Я – одна из десяти самых могущественных колдуний Танфера.
Но маленькая девочка внутри ее не измеряла свою ценность подобным образом.
– Здесь я это сознаю! – С этими словами она ударила себя ладонью по голове.
– Итак, вопрос в следующем: кто пугает Руперта больше, чем ты? – спросил я.
Это вызвало удивительно девчоночью