Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие. Глен Кук
был ошеломлен. Делая это тщательно нейтральное заявление, Покойник дал мне понять то, что наверняка не входило в его намерения. Он сомневался в Тинни. После стольких лет!
А я ожидал, что он одобрит рыжулю и отвергнет Бегущую по ветру. Я не относился к ее классу, она вышла совершенно из другой драмы. (Я не относился и к классу Тинни тоже, но тут действовало другое определение слова «класс».)
Может, Покойник тоже устал от драм.
И все-таки я тщательно воскресил в памяти все, что он «говорил» с тех пор, как навесил на Поток яростного света ярлык пустоголовой одаренности. У меня сложилось странное впечатление, что он предпочитает Бегущую по ветру, но из осторожности этого не говорит.
Я бродил по собственному царству драм, гадая, что такого есть в красивой, но странной колдунье, что делает ее подходящей для меня парой.
Морли попытался что-то сказать.
Морли проснулся.
Его веки были приподняты и трепетали. Он хотел что-то сказать.
Я и сам бывал в подобном положении, поэтому отрапортовал:
– Ты в моем доме на Макунадо-стрит. За тобой присматривают наряду со мной Синдж, Покойник, Белинда, Джон Растяжка, Гвардия и проклятая богами Бегущая по ветру, которая Поток яростного света. Кто-то очень хотел тебя прихлопнуть, дружище. О! И ты был без сознания больше недели. А еще тебя пытались отравить.
Насколько я помню, это, как ни странно, помогло. Его раны порядком зажили, пока он был без сознания.
Морли попытался сесть. Не получилось. Раны еще не затянулись. Он их чувствовал. И у него не осталось сил.
– Воды!
Это было первое слово, которое я понял.
В комнате очутился Дин – не только с водой, но и с теплым куриным бульоном. Синдж отстала от него всего на одно мгновение. Она помогла приподнять Морли так, чтобы Дин мог влить в него воду и жидкую еду.
После того как стресс пошел на спад и бульон возымел действие, Морли прохрипел:
– Расскажи мне.
– Будет легче, если Покойник…
– Ты.
Я рассказал свою часть истории и то, что должно было быть правдой, с той точностью, с какой обычно докладывал Покойнику.
Морли не очень допытывался, кто его пырнул. Он напряженно интересовался всеми «кто» и «что случилось» после того, как его уложили. Синдж и я добавили то, что мы слышали из ненадежных источников.
Выложив все, я захотел удовлетворить собственное любопытство.
– Что ты делал в той части города? Не то чтобы ты не имел права пойти туда, куда тебе, к дьяволу, заблагорассудится. Но если только за последнее время основы не изменились, ты не имеешь к тем жителям большого отношения.
Иногда мне кажется, что Морли смущает его этническое происхождение.
Пока он был не в состоянии серьезно разговаривать. Он недоверчиво посмотрел на меня, и его красивое лицо в отчаянии исказилось.
– Я не помню!
И мгновение спустя:
– Он не смог это откопать?
– Нет. Он не распознал нужного факта, потому что факт этот ни с чем не связан.
Такова