Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие. Глен Кук
ему больше по душе, когда нужно кашеварить только для Синдж.
– Соль, – сказал я.
– Да?
– У нас есть соль? Его Милость велел спросить у тебя насчет соли. Он должен был дать тебе знать. Морской дьявол! Как же вкусно пахнет.
На сковороде смачно шипело, и у меня потекли слюнки.
– У меня есть два фунта соли и еще щепотка. На прошлой неделе купил.
– И у меня есть соль, которую мне дали в заведении, где мы останавливались раньше.
Мне подумалось – я знаю, чего от меня хочет Старые Кости. И он подтолкнул меня в знак подтверждения.
Я ел. Главным блюдом были свиные отбивные для Дина и для меня. Синдж и Доллар Дэн Джастис, сидевшие этой ночью с Морли, получили колбаски и любимое блюдо крысюков – печеные яблоки. Я и сам прихватил немного яблок. Дин хорошо их готовил.
Для Морли и Плеймета был сварен куриный суп.
Я надеялся, что зять Плеймета не уничтожит его бизнес, пока тот не у дел.
Мы все забыли о Бегущей по ветру. Сначала. Потом Старые Кости меня подтолкнул.
Я поспешил наверх и дал ей знать, что пора спуститься. Посторонние ушли, и мы ужинаем. Внизу Синдж дала ей понять, что та вполне может уйти домой. Никто и не заметит, как она уходит. Я задался вопросом, не считает ли Синдж, что наблюдателей поразила слепота.
Усики Синдж подергивались, как обычно бывало, когда она раздражена, – вероятно, ей не нравилось то, что втолковывал Покойник.
Бегущая по ветру осталась рядом, то есть втиснулась в кухню со мной и Дином. Она приняла свое беззащитное обличье, чем немедленно покорила старика.
– Не думаю, что нравлюсь твоей коллеге, – сказала она мне тихим голосом с придыханием.
– Моя коллега тебя боится.
– Почему?
– Она думает, что знает меня лучше любого другого, кроме меня самого. Опасается, что я влюблюсь до безумия, потеряю чувство меры, попаду в нехорошую историю или что-нибудь в этом роде и все для нас испорчу.
«Гаррет! Да в самом-то деле!»
Я не шутил. По сути, Синдж так и думала.
– Может, она ревнует.
– И это не исключено.
– А ты влюблен до безумия?
– Не совсем. Я увлечен и доблестно пытаюсь с этим бороться.
Она мило улыбнулась. Задумчиво.
– Не надо делать то, что ты делаешь, чтобы превратить каждого мужчину в поле твоего зрения в раба любви, – сказал я.
– Я буду сама деловитость. Вот увидишь. Ты вообще не узнаешь, что я – девушка.
Угу. Как же! А потом свиньи прилетят домой в курятник.
Для большинства мужчин и некоторых женщин в присутствии Бегущей по ветру невозможно было не обращать внимания на ее пол, даже когда она хотела, чтобы его не замечали.
Я подумал, не дать ли ей знать, что Покойник о ней хорошего мнения, но не стал. Не нужно было напоминать ей о его существовании.
Дин налил свежего чая. Мы отхлебнули.
– Синдж права: сейчас подходящее время, чтобы ускользнуть незамеченной, – сказал я.
– Я не хочу ускользать.
– Прекрасно. Тогда ты можешь