Орелинская сага. Книга третья. Марина Алиева
Форфан. – Он прилетел на рассвете, очень волнуется и просит принять его сразу же, как только Правитель будет в состоянии это сделать.
Донахтир очень удивился.
– Прилетел? Сам? Неужели он предугадал то, что я собирался у него спросить?
– Не знаю, – пожал плечами Форфан. – Нам он ничего не сказал. Говорит, что прежде всего его должен выслушать Великий Иглон…
– Хорошо, пусть придет. И, раз уж все так секретно и срочно, я вас больше не задерживаю. Думаю, численность отрядов коглов и рофинов вы определите сами. Но, когда прилетят леппы, немедленно оповестите меня – я хочу услышать, что они скажут.
Иглоны и Форфан с поклонами удалились, и, почти тут же, в покои Правителя вбежал взволнованный старейшина летописцев. Он так спешил сообщить свою новость, что кланяться начал прямо на ходу, споткнулся, не удержался на ногах, и упал бы, не подхвати его Великий Иглон.
Острая боль немедленно взорвалась в раненной руке.
Донахтир застонал, закусив губу и повергая Дихтильфа в ужас.
– О! Простите меня, Правитель! – в свою очередь, подхватывая Великого Иглона, запричитал Летописец. – Я так спешил…, хотел скорее сообщить… Как ужасно! Сейчас я позову ольтов!.
– Нет! – прорычал Донахтир, справляясь с болью и пряча глаза с проступившими слезами. – Сейчас все пройдет, я только присяду.
Кое-как он добрался до скамьи, сел и с облегчением откинулся к стене. Боль постепенно уходила, но на повязке проступили красные пятна, расплывающиеся прямо на глазах. Летописец уставился на них с ужасом.
– Правитель, – прошептал он, – вам срочно нужно залечивать раны!
– Я отслал дежурного ольта, – ответил Донахтир, стараясь не смотреть на разбухающую повязку.
Дихтильф замер. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается или испытывает сомнения.
– Говори, говори, – кивнул головой Донахтир, – я могу тебя выслушать.
Летописец шумно вздохнул, проглотил ком в горле и с запинкой произнес:
– Правитель, прежде чем начать говорить, я бы хотел взглянуть на внутреннюю сторону твоих крыльев.
Мало что понимая, Донахтир раскрыл одно крыло, чувствуя, что сил у него не осталось даже на то, чтобы удивиться. В голове началось легкое пока еще головокружение, в теле нарастала слабость, и Великий Иглон заранее стыдился, представляя себе, как призовет ольтов, и, чего от них наслушается.
«Странно, что Дихтильф не торопится бежать за ними», – туманной мыслью пронеслось в мозгу.
Донахтир поднял наливающиеся мукой глаза на летописца, который даже присел, чтобы лучше рассмотреть крылья, и с удивлением увидел, что лицо Дихтильфа озаряется счастливой улыбкой.
– Великий Иглон, – изменившимся голосом заявил летописец, – ты сам можешь исцелить себя! Ты – истинный Правитель!
Быстрыми решительными движениями он снял повязку с кровоточащей руки и, видя, что Донахтир уже не в состоянии что-либо