Восхождение царицы. Маргарет Джордж
главным образом я занимаюсь не здесь, а в Мусейоне, – ответил Олимпий. – Сюда я попал, чтобы выскользнуть из-под родительской тени. Думаю, ты понимаешь, как это бывает сложно. А в Мусейоне мой отец с его ученым именем отбрасывает очень длинную тень.
– Ну, мой толстый предок отбрасывает тень не меньшую! – сказала я со смехом. – Но выскользнуть из-под такого рода зонтика и вправду приятно.
– Так вы знакомы? – удивился Мардиан.
– Мы встречались давным-давно, – ответила я, – когда Александрию посещал Помпей. Нам обоим тогда захотелось побывать на пиру, хотя это было совсем не по возрасту.
– Уверен, Олимпий наповал сразил взрослых своими познаниями, – сказал Мардиан. – Он всегда производит такое впечатление.
– Теперь уже нет, – поправил его Олимпий. – Я вырос, и на меня больше не смотрят как на чудо-ребенка. Такими восхищаются лет до тринадцати.
– Да, – согласился Мардиан. – Всем нравится умный, сообразительный ребенок, но то, что восхищает в малыше, утомляет в отроке.
– Ну а мне, – подхватил Олимпий, – вовсе не хочется никого утомлять.
После того случая мы стали проводить время втроем. Олимпий, хотя он никогда в этом не признавался, был одинок; возможно, сверстников отпугивали его глубокие познания и взрослая манера держаться. Его интерес к врачеванию не угас, и он готовился стать лекарем здесь, в Александрии, где медицинская школа была лучшей в мире. Одиночество не миновало и Мардиана, особенно по мере взросления, когда его отличие от других мальчиков становилось очевидным. Ну а я? Я была царевной с сомнительным будущим – объект любопытства, перешептываний и толков. От меня на всякий случай предпочитали держаться подальше.
А потом наступил день испытания, когда мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы выдержать его. Олимпий с гордостью объявил, что приобрел маленькую парусную лодку. Он приглашал нас на прогулку и надеялся, что для практики ему разрешат воспользоваться внутренней царской гаванью, где вода намного спокойнее.
– Считается, будто все греки подобны Одиссею как прирожденные кормчие. Но у меня этого таланта нет, – признался он. – Однако я все равно люблю воду.
Вода! Теперь передо мной встал выбор: преодолеть свой страх или признать, что он сильнее меня, и всю оставшуюся жизнь не покидать суши. До сих пор это не имело значения, поскольку на морские прогулки меня никто не звал, но настал час, когда нужно определиться.
– Конечно, – сказала я, – ты можешь практиковаться там, сколько хочешь. И привязать лодку у подножия дворцовых ступенек, что спускаются прямо в воду.
– Спасибо, – сказал он. – Уж поверь мне, я научусь управлять лодкой как можно лучше, чтобы не ударить в грязь лицом. Скоро я смогу тебя покатать.
К сожалению, я не сомневалась, что так оно и будет. Я успела понять: если Олимпий берется за дело, то осваивает его в совершенстве, а если что-то обещает, то непременно держит слово.
Лето было в разгаре, точно как… как в тот день. Солнце ярко сияло