Четверо за спиной. Анна Михайлова
давно не было? Так я подсоблю, чтоб не дерзила.
– Подсобилку попридержи. Будешь играться долгими вечерами.
Не в силах удержать подкатывающее к горлу бешенство, я, забыв обо всем, слетаю по лесенке с галереи во двор. Наша перепалка не осталась незамеченной. Вояки перестали сражаться, начали подтягиваться к месту нарастающего конфликта. Извечное человеческое любопытство, что сказать. Обращаю внимание, что несмотря на ширину плеч, многие ниже меня ростом, как минимум на полголовы. А кто и поболее. Потому и смотрят на меня с изумлением. Да здравствует акселерация, ребята! Мой оппонент тоже не может мне смотреть в глаза на равных, и видимо бесится. Собирается целый кружок из зрителей, глаза которых горят предвкушением зрелища. Виданное ли дело – баба мужику, вояке, грозит трепкой.
Туговато у них тут с развлечениями, сейчас исправлю. Стою спокойно, расставив ноги в стойку и нагло улыбаясь. Знаю, что это многих бесит. Не в первой мне в спарринге с мужчиной. А хам нутром чувствует подвох: с чего бы это баба против него на равных вышла и не боится? Вроде и уверен в своих кулаках, но рот и плечо заметно подергиваются. А я краем глаза вижу, как кто-то из прислуги поднимает побитого ребенка и уносит внутрь.
– Госпожа, – шепчет за моей спиной кудрявый паренек, что пытался мелкого защитить – давай я выйду. Пусть лучше он меня побьет.
Чуть поворачиваю голову, благодарно улыбаюсь благородному мальчишке.
– Не стоит.
Именно в этот момент раззадоренный насмешливыми выкриками из толпы, бородач бросается вперед. Я не выпускала его из поля зрения, понимая, что противник подлый, раз бил беззащитного ребенка. Он азартно размахивается, видимо собираясь выбить из меня дух своим кулачищем. Подныриваю под его руку, уходя от удара, одновременно отработанным движением перехватываю его плечо, ставлю подножку и завожу его руку за спину на болевой. Словно подкошенный, мужик шмякается на землю. Раздается слаженный мужской вздох. Да, это хардкор, ребята. А вы что думали: я с визгом буду глаза выцарапывать?
Опираюсь коленом на спину, выворачиваю повыше руку, чтобы почувствовал, кто хозяин положения. Тот яростно мычит, но боль в суставе слишком острая. Надавливаю на шею, чтобы хам получил весь спектр эмоций.
– Запомни, урод: детей бить нельзя. И женщин тоже. Запомнил?
– Сука! Да! – ревет озверевший от боли мужик.
– Молодец. Хамить незнакомым людям тоже нельзя. Могут и покалечить. Понял?
– Что здесь происходит? – раздается низкое рычание.
Поднимаю голову и вижу, как сквозь толпу к нам пробирается высокий светловолосый воин. Густая грива выгоревших до белизны русо-пепельных волос по плечам придают ему вид сердитого льва. Светлые, холодные, как льдинки, глаза гневно сверкают на загорелом мужественном лице, крылья ровного носа гневно раздуваются. Интересное лицо, сила в нем чувствуется. В отличие от других вояк в домотканых рубахах – этот одет в кольчугу, высокие сапоги заляпаны засохшей грязью. Перед ним расступаются, он высится как могучий дуб среди молодого березняка. Но если хотел ошарашить