Друзья с Маяка. Полина Сутягина
фарфоровая чашка, просто попавшая под сковородо-кастрюльную лавину. Теперь она представляла собой разбрызганную по полу горстку черепков.
Жаннет еще раз тяжело вздохнула. И всего-то-навсего тянулась за небольшим ковшом, который, в отличие от своих соседей, все еще предательски восседал на верхней полке. Снова мысль о табуретке проникла в голову Жаннет. «Ну, нет уж! Раз в первый раз не стала, теперь-то уж чего?» – и она потянулась к ковшу.
Последовал короткий лязг, и на кухне снова воцарилась тишина.
– Подумаешь, какой важный! – девушка подобрала ковш с пола, а затем занялась остальной утварью.
Анри обычно покидал дом рано, часто еще даже до пробуждения жены. Первые дни после свадьбы девушка делала героические усилия, чтобы успеть встать и не только проводить мужа, но даже приготовить ему завтрак, хотя бы сварить кофе. Ее хватило на две полных недели. Но пустые холсты жгли ее изнутри, зудели, как изъеденная комарами кожа, и, в конце концов, вечера подле мужа плавно стали перетекать в ночи у мольберта, а утренние пробуждения стали все мучительнее. Мари вздыхала, что Жаннет клюет носом у прилавка во время своих смен. Старушка мать тихонько сокрушалась, что она ничего не может найти на кухне после сомнамбулического хозяйствования невестки. А однажды утром Анри отставил чашку с кофе, в котором вместо двух ложек сахара, как он любил, были заботливо перемешаны супругой две ложки соли, и положил этому конец, сказав, что масло на хлеб он с утра вполне в состоянии намазать сам, и ему куда важнее выспавшаяся и адекватная жена. С тех пор жизнь в доме почтальона потекла спокойнее.
Однако сегодня Жаннет была настроена решительно. До смены в булочной оставались еще целых два часа, а дороги до места не более минут пяти, так, во всяком случае, полагала жена почтальона. Сегодня она собиралась приготовить полноценный обед и занести его на почту Анри.
Взяв небольшую метелку с замятой на одну сторону щетиной, Жаннет аккуратно собрала осколки. Самое неприятное было то, что чашка принадлежала сервизу. Конечно, мама Анри наверняка скажет – «к счастью». Старушка с первого дня тепло приняла невестку в свою семью. И это была первая «официальная» семья девушки за долгие годы. На маяке все было немного иначе, Жаннет прибыла туда когда-то в статусе помощницы, а в итоге прожила там как равный независимый член команды, в конце концов, почти семьи. Но здесь, в новой семье, она боялась, что от нее будут ждать соответствия общепринятым ролям. На маяке ее принимали такой как есть, без статуса, без ярлыка. Она была просто Жаннет. Теперь же она стала «женой», «невесткой», «хозяйкой дома»… И ведь за этими табличками стояли не просто слова, но представления, соответствия, ожидания. И в первую очередь те, которые она сама неосознанно им приписывала.
Жаннет вздохнула и унесла осколки. «К счастью, к счастью, к счастью», – пробубнила себе под нос художница.
***
Отрывисто глянув на часы, Мари поспешила улыбнуться очередной покупательнице. В печи