Их любимая студентка. Юлия Гауф
на поцелуях в машине, в моей сексуальной жизни максимум – парочка засосов на шее, которые несколько дней старательно тональником замазывала, иначе папа вышел бы на охоту с ружьем, отстреливать ухажеров.
– Какая попка, – шею опаляет дыхание Артема. – Охренеть. Я тебя хочу. Здесь.
На мне их руки смешиваются, их дыхание, я между двух мужчин зажата, в темноте кухни стою. Я не помню уже про погром в гостиной, и о том, что эти двое по моему дому рыскали, что они через окно залезли, я ощущаю лишь, как грудь вздымается, и как кожу колет иголочками.
– Вас мой папа убьет, – все, что я выдавить могу перед тем, как мои губы накрывает горячий и влажный язык Вадима. Раскрывает, и протакливается мне в рот.
Из груди будто воздух выбили, одним точным ударом на поражение, сразу в цель. Он целует глубоко, напористо, забирается под майку. Его ладони на животе, и чуть выше, отвлекают меня от другой пары рук.
И я будто во сне это чувствую, как пальцы Артема пробираются под кружево трусиков, оглаживают круглые ягодицы, раздвигают их и сжимают.
– Офигенное тело.
Вадим со вкусом втягивает в рот мои губы, в тишине эти звуки, как гром, такие постыдные и влекущие, меня ведет.
– А Русалочка сама не против, – в уши заползает шепот Артема. Его пальцы с силой сжимаются на моих бедрах. – Хочу драть дочь Богдана Крещенского прямо здесь, на обеденном столе.
Как от пощечины дергаюсь от этих слов, на меня будто таз ледяной воды опрокинули, на колени поставили на гвозди, ремнем хлестнули – все сразу.
С силой кусаю Вадима за губу.
Он с шипением отрывается от меня. Ослабляет хватку на талии, и я вырываюсь. Он глухо ругается.
– Детка любит пожестче. Это было больно, черт.
– На обеденном столе, – выворачиваюсь из рук Артема и тяжело дышу, – твоя голова будет коронным блюдом.
– Правда что ли? – он тихо усмехается, и разворачивает меня. Оказываемся лицом к лицу.
Он взъерошенный, глаза, как у кота, горят в темноте. Его рука на моей голой коже, пальцы задевают сосок, и меня прошивает током.
Я даже не заметила, как на мне майку задрали, туман в голове путает мысли.
– Мы в квартире одни, ночью, никого не ждем, – шепотом говорит Артем, и по коже мурашки носятся. – Просто расслабься сейчас, сладкая. Не думай. Тебе же это нравится. И нам тоже нравится. Мы не уйдем.
***
Артем
Я завелся.
Черт, малышка просто бомба. Девок много было – кто-то искренне наслаждался, кто-то играл и притворялся, некоторые пытались невинность из себя корчить, а некоторые были фригидными, которые ради бабок ноги раздвинуть готовы.
Русалочка же – пьянящий коктейль. Интересно, какой именно?
– Пошли вы… – оборвал ее, притянув к себе, и накрыл ее сладкие губки своими.
Протолкнул язык в ее рот, и застонал тихо, не сдержавшись. Она – текила, с ума сводит. И… отвечает. Робко, неумело, сама не понимая, что творит. Но отвечает на поцелуй.
– Не надо, – шепчет, когда я на секунду отрываюсь от порочного поцелуя, чтобы вдохнуть воздух, и продолжить игру.
Грудь