Большая книга ужасов – 90. Мария Некрасова
на глаза.
– Не сходите с ума, девчонки! На улице дождь. Может, я и смелый, но мне совсем не хочется промокнуть. – Серёга кивнул за окно.
– Давайте хоть отсюда отойдём! – Ленка перешла на шёпот. В этом огромном полутёмном месте казалось, что их могут слышать из любого угла, что кто-то здесь уже может быть, кроме них.
– Взять на заметку: не показывать Ленке дохлых животных. От этого она теряет голос. – Мышка включил фонарик на телефоне и пошёл вперёд, светя под ноги. Остальные молча двинулись за ним, стараясь не наступать на подножный мусор. Бывшую собаку обходили далеко, даже бесстрашный Серёга.
– Всё-таки странное место для бродяг. – Он тоже перешёл на шёпот, наверное, это заразно. – Холодно, и место слишком открытое, вот что. Здесь полно кабинетиков, уютных закутков, может, даже без окон помещение найдётся. А эти – на открытом месте, как на ладони.
– А кого им бояться-то?
– Холода.
В цеху и правда было прохладно. Наверное, дело в дожде, из-за него похолодало. По огромному помещению гулял сквознячок, маленький, ледяной, он будто забивался под кожу. И запах. Продуваемый пустыми окнами цех душил странным запахом железа, пота и карамели, как будто он въелся в стены и никак не может выветриться.
– …И еще рисунков на стенах нет, – закончил Серёга.
– Дались тебе эти рисунки!
– А вот и дались! Любая заброшка – магнит для уличных художников, откуда ещё не прогонят-то! А здесь – ничего. Ни надписи, ни рожицы. Я сперва внимания не обратил, а потом подумал: «Что-то не то». Стал приглядываться специально: нет рисунков. А она сколько стоит, эта заброшка, лет двадцать? Да за это время…
– Значит, нет у нас поблизости художников, вот и всё.
– …А ещё бродяги сдали бы железо на металлолом. – Серёга кивнул на трубы, тут и там пересекающие цех.
– Значит, не дотянулись, или недавно здесь… – Мышка вяло спорил, наверное, для того, чтобы поспорить. Луч его телефона пересекло что-то маленькое. Оно передвигалось по замусоренному полу короткими прыжками, за ним тянулась тонкая ниточка хвоста.
– Крыска! – Мышка сказал это таким умильным голосом, что Ваня хрюкнул. – Видите, здесь всё-таки есть жизнь! Нормальная человеческая заброшка: бродяги, крысы, мусор всякий. И нечего выдумывать.
Огромный неуютный цех уже остался позади. Ребята шли по длинному узкому коридорчику, утыканному дверями. На некоторых даже сохранились таблички.
– Женская раздевалка, – прочёл Мышка на двери. – Всегда мечтал побывать. – Он толкнул дверь и вошёл.
Помещение оказалось неожиданно маленьким, наверное, с комнату обычной городской квартиры. Крошечное окошко под самым потолком не давало никакого света. Но луча Мышкиного фонарика хватало, чтобы осветить всё. Остатки скамеек, крючков на стенах, нелепый цветочный горшок на высоком подоконнике и добрый десяток крыс, поедающих что-то внизу под батареей.
– Фу! – Мышка выключил фонарь, и сразу стало темно. – Идёмте отсюда, конец моим иллюзиям! – на ощупь он стал